отступить? Но как я могу!? Если бы только я могла прервать их страдания… Что же я за вождь!?”
На глазах наворачиваются слёзы. Она встаёт и кричит в ярости:
– Во имя всех Богов, я проклинаю вас и ваши семьи! – а после добавляет шёпотом: – Уходим…
Враги останавливаются, грохот шагов прекращается. В тишине за их спинами кто-то радостно восклицает.
Воздух со свистом рассекают выпущенные орудия. Девушка со вскриком валится на землю. Из груди и ноги торчат стрелы. Оминотего хватается за прутья и тянет себя вверх. Между хриплыми вдохами с губ слетают обрывки проклятий. Руки пленных касаются её спины, ощупывают прошедший насквозь наконечник.
Один из врагов пинает пронзённую голову Лэнса, и девушка до боли сжимает рукоять кинжала. Наконечники копий метят ей в грудь.
Строй перед ней расступается, и вперёд выходит человек в тёмно-красных одеждах. Девушка впивается взглядом в его лицо, но оно расплывается от горьких слёз.
Он что-то спрашивает, но она не понимает ни слова.
“Мне нечего тебе сказать, а даже, если бы и было, я бы не смогла”, – с окровавленных губ срывается хриплый смех.
Оминотего резко замолкает и бросается вперёд!
Мужчина в красном пятится, но слишком тесным полукругом стоят люди. Ему не уйти в сторону. Острие ножа метит точно в цель.
Копья впиваются в тонкое тело. Оминотего хрипит и повисает на древках. Пошевелиться нет ни сил, ни возможности. Мужчина в красном бросает ей под ноги светлый сосуд. Он раскалывается и растекается по земле облаком густого тумана.
Марево прошивает ступни холодом. Оминотего дёргается, отчего всё больше струек крови течёт по древкам.
Мужчина перед ней ликует, и лицо юного вождя перекашивает от злобы.
– Боги не оставят гибель моего племени безнаказанной… – прерывисто шепчет она. – Я верю – они покарают тебя, всех вас… А я буду упиваться вашими страданиями…
Оминотего открывает рот, но вместо воздуха давится белёсым туманом. Глаза наполняет животный ужас.
“Не могу дышать!”
Густое марево клубится вокруг неё. Холод проникает под кожу, лишая чувств. Тело деревенеет. Потом стихают звуки. Она не слышит даже своего сердца. Губы мужчины перед ней растягиваются в улыбке. Он радостно говорит с воинами, а девушка пытается запомнить его лицо. Туман поднимается ещё выше, и глаза поедает холод.
Оминотего остаётся в кромешной темноте.
Поводок
Зудящий гул давит на сознание. Рот кривится, а брови ползут вниз. Над головой неровно вьётся пламя. Оно захватывает своим танцем, таким плавным и ярким. Тут до ушей доносится шелест бумаг. Парень цепляется за звук…
“Что такое!?” – глаза широко распахиваются.
Он не может повернуть голову. Пробует шевельнуть пальцами, ногой – тщетно! Тело не слышит. Как будто его и вовсе нет.
“Та вспышка, артефакт. Но они не должны на мне работать! Разве что чуть-чуть… Тогда
