пыль по дороге, над дверью подъезда напротив раздражающе мерцал фонарь, нарушая все дневные нормы.
Шаг.
Ещё один.
И ещё. Железная дверь за спиной грохнула, прилипла магнитом. Она обернулась, сделала несколько неуверенных шагов назад. Дрожащий указательный палец набрал код. Дверь запищала, магнит вытолкнул её вперёд на сантиметр. Она прерывисто выдохнула, развернулась и пошла к машине, не оглядываясь. Тело трясло, она не сразу нащупала ключ в кармане и уже испугалась, что придётся возвращаться. Но быстро нашла, открыла заднюю дверь, кинула рюкзак и запрыгнула на водительское сиденье. Двигатель заурчал. Она нажала кнопку включения диска, и из динамиков запел хоть какой-то человеческий голос. Слишком знакомый и чужой. С этим единственным диском она проехала тысячи километров. Теперь он словно ослаблял хватку на глотке реальности. Она заблокировала двери, пристегнулась, выключила музыку и, зацепив зеркалом соседний мерседес, выехала с парковки. Мысль оставить номер быстро испарилась. Однажды она уже двинула тут при ночном развороте кому-то в бок, так и ничего не случилось.
Узкая дорога с односторонним движением вывела к перекрёстку. Светофор горел красным. Она остановилась. Оглянулась в сторону входа метро. Там обычно сидели на ступеньках бедные и пьяные люди, выпрашивающие на выпивку даже лёжа и во сне. Никого не было. Никто не спускался и не поднимался. Желание опуститься под землю было очень сильным, она даже дёрнула руль вправо в намерении припарковаться, но передумала и рванула вперёд, не дожидаясь переключения светофора на зелёный.
Она ехала наобум, краем глаза наблюдая, как исчезает под колёсами разделительная полоса, направляясь по памяти в центр города. Хотя с каждым мелькающим в зеркале заднего вида перекрёстком сомнений оставалось всё меньше. А где-то внутри их не было вообще. Это был самый странный из снов, с ним мог бы соперничать тот юношеский, когда дом разрушила гигантская анаконда, а сама она висела из последних сил над бездной, хватаясь за уцелевший кусок бетонной плиты, а вокруг стоял то ли плотный болотный туман, то ли пожар, то ли рассвет. Она много раз выходила из снов от испуга, или что-то постороннее обрывало их, оставляя в памяти разрозненные куски, от которых не оставалось и следа спустя несколько минут пробуждения и первых движений тела. И только года два назад она стала пробовать задержаться подольше – досмотреть или оглянуться и запомнить, или добраться в последние секунды до чего-то, возможно, упущенного. Если сейчас именно тот случай, значит, вся эта боль, весь этот ужас… Она чувствовала, что дышит ровно. Всё это проносилось в голове доли секунды. И теперь, обратившись к телу и пустым улицам, которые бесконечным лабиринтом забирались в кольцо, она решила, что есть шанс влезть прочнее во все это, присмотреться, выудить что-то из разбитого на осколки содержимого черепа. Но если попытаться рассеять сон, выйти, перейти на бег, закричать…
Тишина снаружи казалась неподъёмной. Гула двигателя и хруста колёс по раскалённому асфальту не хватало, чтобы разбить её. Они также не давали поддаться
