то ни было, новая школа приняла Павла враждебно. Он не понимал, что вокруг него происходит. И мысли о том, что в новой школе может быть хорошо, были развеяны спустя первые две недели обучения, когда Павел впервые шел домой с разбитым носом. Но на этом дело не закончилось. Посягательства на его спокойствие продолжились систематическими драками, в которых, сначала Павел еще пытался защищаться, а после полностью сдал позиции, пытаясь найти любой способ, лишь бы избежать конфликта. Он не ждал помощи дома, никто из родителей не знал о том, через что их сыну приходилось ежедневно проходить.
Один раз Павел долго не решался зайти в дом. Он знал, что родители его не поймут, боялся отцовского гнева, выжидая на лестничной площадке, не пойдет ли отец за пивом, или на худой конец, может быть, просто ляжет спать. Такое бывало иной раз, но телевизор предательски громко работал, и Павел это отчетливо слышал, пока сидел на ступеньках и плевал от скуки себе под ноги, ожидая у моря погоды. Скрыть следы драки было тяжело. Лицо легко удалось оттереть, ничего кроме царапин не осталось, но кровь с белой рубашки отстирать незаметно было невозможно. К тому же нужно было ее еще незаметно снять и спрятать.
На удивление Павла, оба родителя оказались дома. Мать что-то готовила, а отец боролся с абстиненцией и смотрел футбол по телевизору – теперь это были его частые занятия, – мать не ходила ему за пивом.
– Подойди сюда, – грозно сказал отец. Язык его еле слушался, но стало понятно, что просто так Павлу теперь не отделаться.
Павел молчал. Он даже не успел разуться. В этот момент в нем боролись два желания: уйти из дома или пробежать в свою комнату и запереться там. Оба этих стремления не могли воплотиться одновременно, а Павел не мог быстро решить, он только отчетливо почувствовал, как у него задрожали руки.
– Ты что, не слышал меня? – Отец пытался говорить как можно четче. Он поднялся, чтобы подойти к сыну. На удивление Павла, фигура отца выросла перед ним почти моментально.
– Ты куда это? – Отец схватил Павла за руку.
Павел не знал, что ответить. Но отец стоял нетвердо и сильно сжимал ему руку:
– Да упал я, когда домой возвращался, отпусти, больно!
– Сукин сын! – Взревел отец и начал заваливаться на Павла, махая руками в поисках опоры. – Мать! Иди сюда, я его поймал! – Закричал он жене.
Павлу вдруг отчетливо показалось, что отец его сейчас ударит. Он высвободил руку, но упал сам, уклоняясь от падающего отца. Очутившись на полу, Павел свернулся калачом и закрыл голову руками, боясь, что отец его сейчас раздавит.
Я прекрасно помню, тот день. И то, что после этого дня что-то сломалось в жизни Павла. Отец был не в себе. Он еще долго не мог ничего понять, только возмущался, беспомощно сидя в прихожей. Сколько Павел пролежал на полу, пока мать не прибежала на помощь, он решительно
