не останусь. Давно говорил я тебе, государь Елисей, рассиживаясь, сложа руки, мы ничего не добьёмся, воевать надо.
– Так ведь ходили же в поход, и чем всё закончилось? Морок навели, закружили, да обратно и вышвырнули.
– Значит, надо план составить, всё учесть и просчитать, а не ломиться по-дурному, – горячо сказал Голоднов.
– Верно он бает, – подхватил кудесник, – только на силу надеяться нельзя, тут хитрость нужна. Давайте-ка перетрём всё тотчас…
– Нне теперь, – покачнувшись, прервал его Иван, – у меня с головой что-то… лучше завтра. Са… батюшка царь, мне бы поспать немного.
– Сейчас, сейчас, – засуетился тот и нажал кнопку под столом.
В хоромах раздался звонок, и, когда прибежала челядь, Елисей дал распоряжение приготовить опочивальню дорогому гостю. Утонув в мягкой перине, Голоднов провалился в тревожный сон.
Снилось ему, что он в своей конторе, где идёт собрание. Директор бесстрастно перечисляет фамилии тех, кто не сегодня-завтра будет уволен, и, конечно, называет Ивана. Тот выслушивает новость внешне спокойно, но внутри всё кипит, и гложет горестная мысль: «Неудачник! Всю жизнь был аутсайдером, таким и остался». И сразу приходит не менее безотрадная вторая: «Место-то я найду, а вот долго ли на нём продержусь?»
Вдруг дверь в турагентство открывается, и входит Саня в царском наряде и с короной на голове. Он мрачен и зол. Плюнув под ноги огорошенному иванову начальнику, Елисеев обнимает друга за плечи и говорит:
– Пойдём, Ваня, на что тебе эта работа? Великие дела впереди, без тебя нам не справиться.
Тут же оказываются они в тоннеле, который выводит обоих к синему морю. А на берегу рядом с избушкой воинство стоит. Впереди скалится, да машет мечом уродливый, бледный и прыщавый юнец с выпирающими из-под губ клыками, чуть правее громоздится металлический остов с красными глазами – Кощей, а вокруг них – то ли люди, то ли звери, не понять. И русалки из воды свистят, улюлюкают, дразнят пришедших. А царь заявляет тому молодому, что в центре стоит:
– Вот, Драгомир, противник тебе – воин великий Иван. Не одолеть вам его никому…
– Ещё один Ванька-царевич! – хохочет упырь. – Надоело уже их – Иванов на кол сажать, да в котлах варить. Этому другую казнь придумаем.
– Ах, ты, чудище безобразное, бессовестное, – говорит ему Голоднов, – не словивши ясна сокола, да кушаешь. Поглядим, чья возьмёт, выходи на битву лютую!
А сам удивляется, откуда такие слова берутся. Да и вызовом своим смелым он тоже озадачен, не голыми же руками с ратью нечисти биться. Тут выступил навстречу Кощей, схватил его железной дланью3, сдавил так, что косточки захрустели. А не боится почему-то Иван. Легко оторвал он от себя пальцы врага, перекинул того через плечо и, подняв, швырнул в попятившееся войско. Более половины нелюдей снёс своим скелетом Кощей, многие больше и не поднялись.
Потом
