style="font-size:15px;"> – Вылезай. Это с другого борта. Отсюда не увидишь.
Фельдшер подтянулся и перевалился через борт. Пошатываясь, встал:
– Ну, где?!
Я показал. Иваныч больно вцепился мне в плечо и захрипел:
– Поплыли! Семён, заводи, поплыли скорей!
Катер рванул к острову. Не отпуская моё плечо, фельдшер вглядывался в приближающийся остров, подавшись вперёд всем телом:
– Семён, ты быстрее можешь?!
Лейтенант покачал головой:
– На пределе. Потерпи, через пару минут причалим!
Но уже через минуту стало видно, что фигурка на берегу – женская. В одном белье.
– Оксанка! – с улыбкой протянул Иваныч.
И осел на скамью.
– Докладывайте! – я плюхнулся на стул и обвёл взглядом выстроившийся в кабинете персонал.
Вперёд выступила Мария Глебовна:
– За время вашего отсутствия, доктор, особых происшествий не было! – бодро отрапортовала она.
Как-то уж слишком бодро…
– А неособых? – подозрительно уточнил я.
– Ну… – замялась было акушерка, но я пресёк колебания:
– Давайте без «ну»! Что стряслось?
– У Зотова, который с тромбоэмболией, приступ был.
– Что за приступ? Одышка?
– Нет, непонятное что-то. Потерял сознание, побледнел, затрясся. Да, ещё очень мокрый был весь, прямо в крупных таких каплях! Похоже на эпилепсию, но не совсем, – акушерка выглядела немного растерянной.
Я тоже озадачился. Что ещё за новости?!
– Сейчас-то он в сознании? Сколько времени продолжался приступ? Пульс, давление какие были? Сахар крови определили? – засыпал я вопросами Марию Глебовну.
– Да, он в сознание минут через десять пришёл. Пульс был под двести, давление – нормальное. Кровь на сахар взяли уже после приступа – немного снижен. Три ровно.
– Чем купировали приступ? – я не унимался.
– Да ничем. Сам в себя пришёл, мы только следили, чтобы язык не прикусил, да не задохнулся. Он трясся – трясся, а потом раз – и всё закончилось. Как-то сразу в себя пришёл: лежит довольный такой, улыбается! – закончила доклад акушерка.
– Улыбается? – машинально переспросил я.
– Ага! – хором подтвердили Мария Глебовна с Клавдией Петровной.
– Сейчас как себя чувствует?
– Вполне удовлетворительно.
Я вздохнул с облегчением:
– Вот и славно. Что ещё?
– Ещё да… – начала было акушерка, но её локтем в бок ткнула Клавдия Петровна:
– Да ничего больше, Пал Палыч! Тут у нас с Машкой маленькие женские секреты. Верно, Марья?
Та, потирая бок и морщась, закивала головой:
– Верно, верно! А больше – ничего.
– Ну, если это ваши, как вы говорите, женские
