захлестнут…
И страх прерывистый и ломкий,
Страх неизбывный тут как тут,
Страх вечный в предке и в потомке.
1994
«Здесь все скамейки до единой…»
Здесь все скамейки до единой
В широкой спрятались тени,
И в стройной тишине старинной
Деревья замерли и пни.
И утка в пруд зелёнотинный
Уткнула клюв, вздев хвост картинно —
Стоит торчком,
Торчит молчком.
А за оградою машины
Шумят, мелькая лентой длинной,
И город вертится волчком.
1994
«Залив и одиночество, хотя…»
Залив и одиночество, хотя
Под небом никогда не одиноко,
То налетает ветер, шелестя
Сухой травой и ломаной осокой,
То дальний гул, неведомо мне, чей —
Флотилия там чаек, уток стая,
А здесь воронья горкотня пустая
И словно бы утробный зов грачей.
И шум волны.
Позабываешь даже
О нём совсем. Но вот возник опять,
Вот набегает, вот уходит вспять.
И на мгновенье тишина на пляже.
Но снова гул всё звонче, всё слышней,
Как будто чтенье нараспев былины,
И выплывает стая лебедей,
И не смолкает голос лебединый,
Плывут, плывут… Иль взмоют в небеса?
О, Господи, да это вправду ль птицы?
Неужто, впрямь, им не оборотиться
В царевен? Где ты, девица-краса?
Но нет. Плывут. И замирает пенье.
Опять слышнее чайки, вороньё,
Опять волна бормочет про своё,
И валуны застыли без движенья.
1992
«Гекзаметр вмещает бег волны…»
Гекзаметр вмещает бег волны,
Её паденье на берег и плески,
В хорее – ветер, промельки луны
И вздрагивающие занавески.
Ямб – города пружинистая сталь —
Мосты, автомобили и трамваи,
Анапест – две берёзы, речка, даль,
И тянется над лесом уток стая…
1992
«Валун, похожий на дельфина…»
Валун, похожий на дельфина,
Как бы плывёт темно и длинно,
С него ныряет детвора,
Смех, крики с самого утра —
Сюжет для вазы эрмитажной,
Краснофигурной, звонкой, влажной,
Где в древнегреческой красе
Мелькают персонажи все,
Где скачут по морской дороге
Дельфины, мальчики и боги,
Знай, скачут в наши времена
Нырять день целый с валуна.
1995
«Здесь,
