на следующий день раздается долгожданный звонок и улиткам ничего больше не угрожает.
Хорошо
И все-таки какой-то холодок остается у тебя в душе. Его не может растопить даже сладость вашего примирения и привнесенная в нее острота: «так ярко светит после бури солнце», хоть она так хороша, что ты, невольно, этой буре отдаешь должное, если бы не она…
…Все случается слишком быстро. Твое недавнее откровение с однокурсницей приносит скороспелые плоды. Она сама встречает тебя у входа в институт, да что там, – вовсе ждет тебя специально, чтобы сообщить главную, она думает, для тебя, а выходит – для нее самой новость.
Сколько в ней праведного пионерского задора, ты бы оценила это, но тебя еще «тянет» этот внезапный холодок между тобой и им, и ты слушаешь ее рассеянно. До тебя быстро доходят ее слова, но она, не видя твоей бурной, на что она, вероятно, рассчитывала, реакции, спешит повторить тебе еще раз:
– Да! Я сделала это! Нельзя жить во лжи! Надо уважать друг друга. Я сказала Ирке, все, как есть!
– Хорошо, – ты произносишь это тихо, но четко и тут же обходишь ее, направляясь дальше в недра здания.
– Хорошо… Хорошо? – однокурсницу выворачивает на девяносто градусов, затем еще на столько же. Она поворачивается как болванчик на одном месте, и еще раз потрясенно спрашивает: – Хорошо?
Уже не понятно, к кому она обращается, и кто-то из параллельного потока заговаривает с ней, что-то отвечая в шутку. Она так и остается стоять там, где ты ее оставляешь.
Ну, что же ты? Случилось то, что ты не то чтобы ждала, но тебе даже этого хотелось. А ты… понимаешь, что это сейчас очень не вовремя.
Вот если бы немного раньше или немного позже. Еще ты понимаешь, что надо будет встретиться с Иркой и что-то ей сказать. Отмолчаться не получится, хотя бы ради того, что когда-то было вашей дружбой. Конец.
На тебя находит невероятная усталость, просто опускается тебе на плечи тяжелым пледом. Есть ли в тебе раскаяние? Ты не просто задаешься этим вопросом, пока выискиваешь глазами Ирку, ты буквально просеиваешь свою совесть (хотя кто-то подозревает, что у тебя ее вовсе и не было никогда) и не находишь ее. А ведь должно быть, а почему-то нет.
Вот, наконец, вы увидели друг друга. Идете навстречу друг другу, по дороге отмечая более чем заинтересованные взгляды однокурсников. Похоже, о том, что «во лжи жить нельзя», они уже в курсе.
Встречаетесь и отходите к стене, освобождая дорогу другим, спешащим по своим делам студентам.
Обе молчите и смотрите друг на друга. Ты не выдерживаешь, в тебе есть чувство, что ты должна что-то сказать первой:
– Ир…
– Да не надо ничего говорить! – Ирка словно заготовила эту свою речь: – Это… Просто это все, Вик!
– Когда ты узнала? – сама не понимаешь, зачем ты это спрашиваешь.
– Что? А! Вчера… Он в порядке? Ну, конечно в порядке, зачем я спрашиваю. Не говори ничего… никогда… мне… не разговаривай
