от него горячими токами. Он и бьется твоим пульсом, его голос звучит в тебе. Обладатель же его и сам не знает, какое действие его голос оказывает на тебя… или, возможно, знает это даже слишком хорошо.
Музыка – лишь его профессия, его голос – лишь инструмент, так он говорит.
Ты улыбаешься в ответ и молчишь о том, что его голос – твое величайшее наслаждение. Твое естество откликается на него, как струна на смычок.
Как другие люди, узнавая друг друга, радуются тождеству мироощущений в цвете, вкусе или запахе, так вы открываете свои совпадающие «попадания в такт» в музыке, самой разной и подобранной им только по одному признаку – признаку ее совершенства.
Он надевает на тебя наушники и внимательно всматривается в тебя, ждет малейших признаков твоей реакции на то, что ты слышишь.
Этого не подделать, это видно по безотчетным движениям твоего тела, по глазам, и вначале ты остерегаешься случайного несовпадения, непопадания в его волну. Но напрасно! Выясняется – вы даже дышите в такт…
«Так бывает?» – ты спрашиваешь саму себя?
Однажды, поздней ночью, больше похожей на предрассветное время, лежа без сна, вы открываете для себя наивысшее наслаждение, какое только можно испытать двоим в такой ситуации – вы звучите дуэтом. Максимально тихими голосами, боясь накликать слишком скорый приход утра поете на два голоса первую пришедшую на ум песню.
Это – «Сулико». Неважно, что вы знаете слова не дальше первого куплета. Важно то, что вы с самым тщательным старанием исполняете ее в абсолютно диссонансный интервал – увеличенную кварту.
Это непросто, но вам удается миновать все подводные камни в виде возможных фальшивых нот, и когда это происходит…
Что может сравниться с этим?
…Когда твоя новая приятельница-однокурсница вдруг спрашивает:
– А увеличенная кварта, это типа… терции? – ты с ужасом понимаешь, что тебя слишком занесло.
Ты должна ей объяснить, она ждет ответа на вопрос.
Ты настолько привыкла общаться с Иркой и говорить с ней на одном языке, что тебе даже в голову не сразу приходит, как это объяснить.
Зачем вообще ты ей это рассказала. Ирка – единственная, кто бы мог тебя понять, и она единственная, кому ты не можешь этого сказать. Ты ощущаешь тоску по вашим прежним доверительным отношениям. А с кем ты можешь поговорить об этом, с ним? Тебе даже сложно представить, что бы он мог тебе на это сказать, чем утешить. Как все запуталось.
Вызов
…Твоя приятельница-однокурсница даже не пытается скрыть брезгливости. Ты не просто сказала ей лишнее, ты просто сошла с ума, что вообще говорила ей хоть что-то, ты видишь это в ее взгляде. Ее лицо сейчас похоже на хитренькую лисью мордочку, а вся она – на счетовода, прикидывающего дивиденды в уме.
А на что ты надеялась, на понимание? Почему именно она должна была тебя понять, потому что просто попалась под руку в нужный момент?
