покачала головой она. – Я-то ей все равно позвоню и предупрежу на всякий случай, а там – как знаешь!
– Да не поеду я к ней! – отмахнулась я, и тут мне в голову пришла очень хорошая мысль, что и цыгане, и сама Певунья мне очень даже смогут помочь, и я воскликнула: – Погоди! Звони ей и предупреждай прямо сейчас, что я к ней сегодня же вечером обязательно приеду. Но не гадать или будущее узнавать, а по делу. По очень важному делу! – и протянула ей телефон.
– Как скажешь! – согласилась она и быстро переговорила со своей подругой.
– Кстати, как ее отца зовут? – спохватилась я. – А то я прошлым летом быть-то у них была, а вот этого узнать не удосужилась.
– Диметр Романович, – сказала она, поднимаясь. – Ну, ладно! Спасибо за хлеб-соль! Пора мне!
– Тебе спасибо, Ксана! – я тоже поднялась вслед за ней. – Пошли! До вертолета тебя провожу! Кстати, тебе там сумку с гостинцами для Евдокии Андреевны собрали, так что попируйте за здоровье Георгия Дмитриевича.
– Спасибо! – не стала отказываться она. – У нас ведь в деревне, даже имея деньги, не все купишь, а в город ездить – времени нет. Вот уж побалую я бабушку вкусненьким!
Когда мы с ней медленно брели к вертолетной площадке, она, явно после долгих сомнений и колебаний, все-таки не выдержала и заговорщицки мне сказала:
– А знаешь, что мне Певунья нагадала?
– И что же? – с любопытством спросила я.
– Что через семь лет я выйду замуж за очень-очень хорошего человека, что жить я перееду в Баратов и что у меня будет двое детей: мальчик и девочка.
– Ну и что в этом особенного? – удивилась я.
– А то, что он ко мне на большом корабле приплывет, – объяснила она.
– Ксана! Очнись! – воскликнула я. – В сказку про алые паруса уже не верят даже девочки младшего детсадовского возраста. Тем более, что Ассоль хоть на побережье жила, а в вашей Слободке речка – воробью по колено, ее даже в паводок вброд перейти можно. Откуда там большой корабль возьмется?
– Не знаю, но раз Певунья так сказала, то так оно и будет! Тебе-то она все правильно сказала? Правильно! Вот и у меня все сбудется! – стояла на своем Ксана.
– Ладно! – сказала я, сдаваясь. – Чем черт не шутит, пока бог спит! – и, переводя разговор на реальную почву, спросила:
– Скажи, когда с Георгием Дмитриевичем поговорить можно будет? Мне у него одну очень важную вещь узнать надо.
– Да хоть завтра! – уверенно ответила она. – Вставать и ходить ему еще нельзя, а поговорить – запросто!
– Да я боюсь, что он разволнуется, – покусывая губу, объяснила я. – Тема уж больно такая… Неприятная для него тема!
– Неприятная? – переспросила она. – Ну, тогда погоди хоть денечек. А как лекарство себя в полную силу оказывать начет, так его и оглоблей
