человеческое и божественное. Бесчисленное множество «ками» – божеств, населяющих мир, теснейшим образом связано с людьми и находится под влиянием человека. Космогонию синто не интересует вопрос о первозданности, столь естественный для иудейско-христианской религиозной традиции и китайской космогонии (последняя связывает начало истории с «императорами-цивилизаторами» – покровителями цветов, дорог, полей, что свидетельствует об оппозиции человека и природы).
На материке человек и природа, как правило, противополагаются друг другу, поэтому «материковая логика» предполагает космологию с рациональной доминантой, в то время как «островная логика» Японии акцентирует естественный ход событий, не доступный какому-либо анализу и предполагающий принятие явлений таковыми, каковы они есть на самом деле. Человек живет в природе и погружен в нее благодаря поразительной эмоциональной и онтологической эмпатии. Жизнь на земле – это благо, в ней нет ничего трагического. Природа не существует как нечто отдельное и отличное от человека, а человек – интегральная часть целого. Поэтому в японских мифах герой не завоевывает природу, а сосуществует с ней (этим японские мифы отличаются, например, от мифов китайских).
Отношением к природе японцы несколько отличаются и от других народов Океании и Южной Азии: так называемое муссонное смирение японцев, покорность, растворение в природе сочетаются со стойкостью, боевитостью, типичными для народов холодных стран. Из четырех традиционно наиболее опасных для японцев вещей – землетрясения, ураганы, тайфуны и огонь – три были связаны с природными явлениями. Буддизм, наложившись на синтоизм, усиливает оптимистическую окраску. Каждый элемент материального мира – от мельчайшей пылинки до человека – воплощает природу универсального Будды: и человек, и природа как проявления космического Будды равноправны. Познать природу можно теми же методами, что и самого себя, т. е. открыв в ней нечто сущностное, но сокровенное. Буддизм учит, что человек – это микрокосм макрокосма, универсум в миниатюре, что существует взаимозависимость, взаимосвязь всех феноменов. Японский вариант буддизма учит, что встать на путь спасения человек может в земной жизни.
Образ человека в японской культуре формировался также и под влиянием конфуцианства в его неоконфуцианском варианте, а вся конфуцианская духовная традиция ориентирована на природу как главный и наиболее совершенный эталон. Главная идея конфуцианства: человек по природе добр, а поскольку природа – это «принцип», он и выступает коренным состоянием личности. Следовательно, человек – это маленькие небо и земля, он содержит в себе самом природу Будды.
Синтоистский склад ума пережил наплыв влияния мощных иноземных культур и проявил поразительную эластичность, способность к адаптации и прагматизму – все то, что помогло Японии успешно осуществить задачу модернизации.[21]
Природа и культура как конфликт. В том, что было сказано выше, когда
См.: Человек и культура: критика антропоцентризма: сб. обзоров. М: ИНИОН, 1995.
