она себя помнила, в личном пространстве она нуждалась всегда. Однако общество Лекса ее не тяготило, совсем наоборот – ей казалось совершенно естественным, что он заглядывает ей через плечо в монитор, крошит при этом круассаном на клавиатуру, отвлекает от работы разговорами. Она отвлекалась с удовольствием. День пролетел как одно мгновение.
Лекс отправил по почте своему поверенному номер заграничного паспорта Марины, по его словам, этого было достаточно, чтобы организовать получение визы для нее. Марина не спорила и не возражала.
К вечеру столбик термометра за окном полез вверх, и небо пролилось дождем.
– Зима отменяется, – вздохнул Лекс, с тоской глядя на мутно-серую туманную завесу над Волгой, – рано я обрадовался.
– Да ладно, какая разница, зима тоже теплом не балует, не дождь, так снег и холод.
– Зимой не так тяжело, – он вернулся на диван, Марина накрыла его краешком пледа, завернувшись в который сидела сама, он придвинулся ближе. – Ты не знаешь кое-чего важного обо мне…
Марина крепко его обняла.
– Чего не знаю? Под какой березой закопал десять бывших жен? Расскажи, буду знать.
Лекс усмехнулся.
– Под осиной, а не под березой, и не десять, а сорок, и не бывших, а потенциальных…
– Под осиной сорок жен не поместятся, так что давай правду говори, что я должна знать, что у тебя осенняя депрессия? Это я догадалась.
– Правда?
– Понять не так сложно, ты плохо спишь, ты подавлен и говоришь, что осенью тебе плохо, не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы собрать всё это воедино.
– Я не всегда могу с этим справиться.
– У всех свои тараканы, – Марина привстала и поцеловала его, – где-то я читала, что от депры есть два универсальных средства – смех и секс, а лучше сочетать.
Лекс беззвучно засмеялся, повалив ее на диван.
Медленно и неотвратимо ползли дни – тихие, уютные, странные, насыщенные незначительными событиями, приятными и не очень. Марина учила английский язык, занималась своими повседневными делами, почти убедив себя, что не так уж в ее жизни многое изменилось, просто она переехала к бойфренду.
Лекс болел. С каждым днем ему всё труднее было делать вид, что всё в порядке. Впрочем, никто от него этого и не ждал. Марина старалась не заострять внимание на его упадническом настроении, бессонных ночах, после которых на кухне приторно воняло табаком, на его молчаливости и нежелании что-либо делать. Пару дней он не вставал с постели, молча наблюдал за тем, как она, погруженная в работу, путешествовала с ноутбуком от кровати к столу и обратно, время от времени забывался прерывистым беспокойным сном.
Глядя на него такого, Марина окончательно утвердилась в мысли, что ни один из шаблонных женских типажей не ужился бы с ним на одной территории: ему не нужна была нарочитая забота или мотивирующая сила позитива,
