них же велят править пени». Хотя Соборное уложение требовало собирать показания индивидуально, протоколы обысков регулярно представляют собой свидетельства нескольких человек вместе, как если бы они отвечали на вопросы коллективно. Участие в опросе принимали все местные жители: женщины и мужчины, русские и татары. Христиане приносили клятву на Евангелии, а иноверцы – «по их вере по шерти», то есть по присяге царю[341].
Часто население сотрудничало с властью, когда были затронуты его интересы. Воевода Кольского полуострова в 1622 году получил сообщение о том, что таможенные целовальники злоупотребляли своей властью в отношении местных жителей и что один человек умер от их побоев. Воевода отрядил стрельцов, чтобы произвести опрос нескольких общин лопарей (саамов), многие из которых подтвердили, что видели избиение, а другие слышали о нем. По результатам опроса московский приказ признал целовальников виновными. В 1651 году олонецкому воеводе подали мировую запись в деле о потасовке, завершившейся смертью одного из участников. Не доверяя мировой, он начал следствие, частью которого стал допрос обвиняемого с применением пытки, опрос по крайней мере 15 свидетелей и обыск местного населения, проживавшего у Онежского озера, в районе, где произошло убийство. Жители одного погоста, его староста и 151 крестьянин, сказали, что видели бой и убийство. Разные люди добавляли различные детали: один предполагал, что имели место предварительные угрозы и враждебность, несколько других слышали, как обвиняемый призывал своих сообщников убить жертву. Часть людей сказала, что ответчик являлся «ведомым вором», который в прошлом нападал на людей и соблазнял женщин. Суд признал ответчика виновным в преднамеренном убийстве[342]. Там, где злоупотребления властей или убийства напрямую затрагивали местное население, оно выбирало действия в соответствии с установленным процессом.
В других случаях они вели себя как воды в рот набрали. Иногда никто не хотел свидетельствовать против соседа. Дело 1636 года замечательный тому пример. В Соль Вычегодскую был направлен сыщик для расследования скандальных обвинений: жители утверждали, что воевода злоупотреблял властью и оказывал покровительство бандам преступников; в то же время воевода сообщал, что толпа взяла штурмом тюрьму и самовольно расправилась с несколькими преступниками. Сыщик всеми силами пытался побудить население сотрудничать с ним. Он отправлял стрельцов на поиск тех или иных людей, но найденные отказывались с ними идти; люди не хотели давать показания; землевладельцы уклонялись от предоставления списков своих крестьян; даже архимандрит местного монастыря отказался сотрудничать. Хотя сыщику со временем удалось опросить сотни людей, лишь немногие из них признались в том, что им что-то известно. Большинство свидетельствовало, что они ничего не слышали, не видели и никто им ничего не рассказывал[343]. Население сплотилось, чтобы не выдать своих.
Расследуя преступления, за которые не полагалась
АЮ. № 345 (1641); другие примеры: АМГ. Т. I. № 221 (1629); АЮБ. Т. I. № 55 (XII) (1647). Совместная дача показаний с принесением клятвы: РГАДА. Ф. 1167. Оп. 1. Ч. 1. № 7 (1675).
РГАДА. Ф. 141. 1624 г. № 31. Ч. 1. Л. 110–115 (1622). РГАДА. Ф. 141. 1651 г. № 58. Ч. 2. Л. 196–214, 280 (1651). Другие примеры: РГАДА. Ф. 210. Приказной стол. Стб. 674. Л. 165–195 (1675); Стб. 710. Л. 82, 119–125 (1676); Стб. 1049. Л. 17–18 (1686), 93–95 (1686); РГАДА. Ф. 1107. № 2101 (1673); РГАДА. Ф. 1167. Оп. 1. Ч. 1. № 7. Л. 4–13 (1675).
РГАДА. Ф. 141. 1636. № 25 (1636);
