и почему-то имевшего страсть к такого рода местностям – возможно потому, что пояс болот надёжно охранял от нападений. Но и кочевали они реже. Если племя Стояна каждые четыре года уходило на новые места, сжигая землянки и острог, и давало пахотной земле отдохнуть от урожайных родов, дреговичи цепко держались своего клочка, свободного от топей и лесных корней.
Получье мирно спало, ни струйки дыма не поднималось над ним и – сколько глаз хватало – над лесами да болотами тоже было чисто. Даже плясуньи и купальщики, вся молодёжь, что этой русальей ночью гуляла на полянах, уже разошлась – кто парами, кто в одиночку, не найдя своего, а кто и кучками, хмельные от любви и мёда. И отряд Стояна миновав свежий, пахнущий деревом частокол, въехал в тихое село.
– А где же людоеды? – ехидно спросил Витко, и никто не отвечал ему.
Стоян слез с коня у хаты старейшины и постучался в низкую дверь. Хата была больше сродни землянке, какие накидывали ещё деды Стояна, и только крохотные сени, да окошки, обтянутые бычьим пузырём, делали её похожей на дом самого князя. Хотя всё больше теперь распространилась от карпатских гор готская манера класть срубы, да и русы привезли со Скандинавских островов свою деревянную хижину, и теперь она завелась по всем славянским землям.
Согнувшись в дверях, на пороге появился сам старейшина.
– Доброй ночи, Любогост, – приветствовал его Стоян.
Тот огладил седую бороду, близоруко щурясь, признал князя и низко поклонился, держась за поясницу.
– И тебе светел путь, княже. Что привело тебя в ночи?
– Слыхать, поблизости древляне рыщут.
Любогост поводил бородой.
– Ничего не слыхали, – и боязливо добавил, – А что, князь, думаешь, разбудить мне мужиков?
– Да уж если не слыхали, то и ладно, – улыбнулся князь, – Оно же лучше.
Любогост непонимающе оглядывал всадников за спиной Стояна. Луна пряталась за облако, и чтобы видеть, Любогост велел вынести из дому толстую свечу.
– Не серчай, князь. Нынче праздник, дозора в леса не посылаем. А так-то тишина.
– Мы с похода, – ответил Стоян, – передохнём у тебя.
– Такому гостю тут всегда рады, – Любогост неумело скривил улыбку, – А вы, воины, идите за мой дом на стогны, сейчас велю зажечь огонь и принести вам мёда.
Люди Стояна расселись на широких лавках вокруг большого костра, к ним, позёвывая, присоединился старейшина с двумя сыновьями. Рабы-дреговичи раздували в горе углей потухший с вечера огонь, несли чарки и кувшины.
Горазд впивался глазами в крутобоких молоденьких невольниц, и пихал локтем Витко.
– И впрямь, хорошо бы тут отдохнуть.
– Мы пробудем тут до полудня, – сказал Стоян, – Уверимся, что древлян поблизости нет.
Он поведал Любогосту о побоище на лесной поляне и словах пленного.
– Но скажи
