прогуливался по ярко освещенным улицам приамурского китайского городка Фак-Юй, названного так в честь знаменитого поэта, философа и змеелова Фак-Юя.
Как любой другой город, и этот жил своей жизнью: реклама слепила глаза, шуршали покрышками и повизгивали тормозами разноцветные авто, визгливые глашатаи истошно зазывали посетить баню по-китайски, ресторан по-китайски, на худой конец публичный дом по-китайски.
Иннокентий невольно замедлил ход возле пылающего яркими огнями шикарного казино и с детским любопытством стал разглядывать новехонький «Мерседес» на пьедестале.
Машина призывно мигала прохожим тройными фарами и с китайским акцентом бибикала известную русскую народную песню: «Тройка с бубенцами» (сказывалась близость китайского местечка к границам бескрайней Сибири!).
Зеркальные пуленепробиваемые двери казино то и дело бесшумно разъезжались, пропуская сюда и туда хамоватых полутрезвых мужчин и нагловатых полупьяных женщин.
Два жирных китайца, ряженных в средневековые одежды, под мандаринов, почтительно и с достоинством кланялись входящим.
– Что наша жизнь? – задумчиво вдруг (но, возможно, не вдруг!) вопросил, обращаясь ко всем, попугай и сам же ответил: – Игра!
Один мандарин (с зеленой серьгой в красном носу!) немедленно погрозил пернатому болтуну грязным пальцем.
Другой мандарин (с красной серьгой в зеленом носу!) хищно щелкнул зубами и до отвратительного наглядно изобразил, как порвет птице клюв.
– Да кто ты такой? – разозлилась пичуга. – Да кто вообще вы такие? – прокричала она, возбужденно подпрыгивая и воинственно пуша перья.
– А ты кто такой? – не ожидали и растерялись китайцы (тут еще стал собираться народ!).
– Вы, что ли, ослепли? – натурально возмутился попугай.
– Мы не ослепли! – ответили мандарины, угрожающе нависая над Иннокентием.
– А ну, приготовиться к драке! – воинственным фальцетом скомандовал Конфуций, в то время как его спутник униженно пал перед мандаринами ниц и примирительно забормотал что-то типа «братство, свобода, любовь и терпение»…
83 …Всего на минуточку притормозим стремительный бег нашей истории, которая, подобно горной реке, вольнолюбиво низвергается с отвесных скал жестокой реальности в безбрежное море осознания, и уподобимся солнцу, которое неспешно восходит (а не выпрыгивает!) на востоке и так же неторопливо закатывается (а не проваливается!) на западе.
Важно понять, что отнюдь не угрозы двух глупых китайцев понудили униженно пасть ниц лучшего в мире воина и аскета!
Со слов все того же Конфуция, Ю (Иннокентию то есть!) практически не было равных в рукопашном поединке!
Он в совершенстве владел всем арсеналом приемов ведения ближнего и дальнего боя, умел, когда нужно, становиться невидимым и перемещаться в пространстве со скоростью звука или света и при желании мог спокойно противостоять эскадрону кавалеристов, пехотному полку, танковой дивизии, а также передовым войскам стратегического
