сиденье. На росе Воробьевых гор.
Выразительная как диагноз Москва, когда светает, уже спал порок ночи, но ещё не проснулся день. И, как вампир, едешь домой – точнее, не домой – не было у нас дома – на базу. То место, где будешь сегодня ночевать. Ой, точнее, дневать, не ночевать.
В магазинах покупалась икра, коллекционное шампанское.
В каждом кафе чадили корпоративы. На праздники творилось безумие – выступления под фанеру престарелых героев эстрады прошлого века исчислялись гонорарами в шесть-семь цифр.
Набор архетипичен – пьяная бабища, желающая жестко пороться и немедленно, руководители отделов, горько курящие и с пузиками.
Кто побогаче – строили безумные небоскребы, устраивали безумные вечеринки с голыми официантками, собирающие благотворительные миллионы. Ванны с шампанским, сверкающие дорогие тачки и мигалки.
Лоснящееся лицо Сергея Полонского, строящего Москву-Сити, самые высокие небоскребы Европы и его эпохальное «Все, у кого нет миллиарда долларов, могут идти в жопу».
Похоже, его самого настиг злой рок – он стал уникальным примером, показал дорогу собственному напутствию.
Мало кто из миллиардеров мира сумел потерять миллиард, но Полонскому это удалось. Причем в один год.
Москва-Сити, оставшись без многомиллиардной подпитки, быстро скисла. Офисные помещения, за одно только экскурсионное посещение которых ранее взималось по сто баксов, стали сдаваться по среднемосковским ценам.
Сам Полонский просидел год в камбоджийской тюрьме, потом получил камбоджийское гражданство… а впрочем, что я вам о нём рассказываю? У него уже нет миллиарда, он может идти в жопу.
Кому они нужны, без денег и без власти?
Пусть знают, суки, почём труд хлебороба. И так будет с каждым упавшим с Олимпа. Не в чести у наших традиций почтенная старость – вы когда-нибудь видели у нас уважаемых стариков? Ну вот то-то же.
Что осталось? Ну, только Москва-Сити, как памятник.
Я называю это место «пять минут Токио». Это одно из любимых моих мест в Москве.
Оно ровно такое же, как наша страна, наша эпоха. Блестящее и убогое одновременно. Обречённое на насмешки потомков. Наследие «нулевых». Нулевое наследие.
Пока мы говорили о лихих 90-х – мы просрали нулевые.
Ну, хоть суши поели, на корпоративах поплясали, коллекционный марочный коньяк попробовали.
Ещё одна эпоха, которая уже ушла, осталась нами незамеченной.
Кто-то был с нами в это время и навсегда сейчас ушел. А мы даже не можем вспомнить их имена.
«Молоко и сено, что может быть лучше! Всегда думаешь – это я ещё успею. Ещё много будет в моей жизни молока и сена. А на самом деле никогда этого больше не будет. Так и знайте: это была лучшая ночь в нашей жизни, мои бедные друзья. А вы этого даже не заметили».
Камо грядеши: 83, 44
