притворяться.
На третий день выздоровления – за день до намеченной выписки – в палате у Бастера нарисовался Джозеф, который привез из отеля его багаж.
– Привет, солдат, – поздоровался Бастер, на что Джозеф густо покраснел и заметно напрягся.
– Привет, Бастер, – отозвался тот наконец, непроизвольно содрогнувшись, что Бастер отнес на собственное покореженное и распухшее лицо.
– Хорошо ж ты меня снял! – сказал Бастер и даже попытался улыбнуться, однако это выражение лица пока что было за пределами его возможностей.
Джозеф, уставившись в пол, ничего не ответил.
– Шучу! – фыркнул Бастер. – Ты тут не виноват.
– Лучше б я умер, – буркнул Джозеф.
Он оттащил багаж в угол палаты, робко сел на чемодан напротив того стула, что стоял возле койки Бастера, и, уткнувшись локтями в колени, подпер лицо ладонями. Своим видом он напоминал надвигающуюся бурю, готовую разразиться шипением и воем.
– Правда – вот как перед богом! – лучше бы я умер, – повторил Джозеф.
– Но мне-то уже лучше, – пожал плечами Бастер. – Так что невелика беда.
– Ты лицо свое видел, Бастер?
Лица Бастер не видел, изо всех сил стараясь не заглядывать в зеркала, как специально развешанные по палате и над раковиной в туалете.
– Завтра меня собираются выпустить, – сменил он тему. – Вот только не знаю, то ли потому выписывают, что мне уже лучше, то ли потому, что я совсем без денег.
Джозеф в ответ промолчал, явно избегая встречаться взглядом с окривевшим на один глаз Бастером.
Тот дотянулся до пластикового поильника с водой и сделал несколько неловких глотков, большей частью набрызгав себе на рубашку.
– А где остальные ребята? – поинтересовался он.
– Они не могут прийти, – ответил Джозеф. – Мне тоже не следовало бы здесь быть, но мне хотелось сказать тебе, что я очень, очень сожалею о случившемся, к тому же я хотел принести твои вещи из отеля.
– А почему тебе не следовало бы здесь быть? – озадаченно спросил Бастер. – Здесь что, есть какие-то впускные часы?
– Да видишь ли, мои родители проконсультировались с адвокатом, и тот сказал, что мне больше не следует с тобою контактировать.
– Почему?
– На случай, если ты подашь на нас в суд, – уже чуть не плача объяснил Джозеф.
– Да я вовсе не собираюсь подавать на вас в суд.
– Я им так и сказал! – надтреснутым голосом, прерывисто дыша, ответил Джозеф. – Но они говорят, что теперь наши отношения носят… как это… «состязательный характер», и коль скоро ты можешь на законных основаниях подать против нас иск, то мне не следует с тобой общаться.
– Но ты все равно сюда пришел.
– Знаешь, даже при всей той свистопляске, что у нас случилась, – сказал Джозеф, улыбнувшись впервые с того момента, как вошел в палату к Бастеру, – я все равно ужасно рад, что мы друг друга
