до сих пор хотят посещать политические митинги демократов. На них – наша последняя надежда.
– Ты прав, – сказала Мод. Она посмотрела на Этель. – Но, может быть, вам с Ллойдом лучше не ходить? Что бы ни говорил Вальтер, а это опасно. И, в конце концов, это не ваша страна.
– Социализм интернационален, – твердо сказала Этель. – Я, как и твой муж, ценю твою заботу, но я сюда приехала, чтобы быть свидетелем событий, происходящих в политике Германии, и это событие я не пропущу.
– Однако детям идти нельзя, – заявила Мод.
– А я и не хочу, – сказал ее сын Эрик.
Карла, по-видимому, расстроилась, но ничего не сказала.
Вальтер, Мод, Этель и Ллойд сели в маленький автомобильчик Вальтера. Ллойд чувствовал беспокойство, но и радостное волнение тоже. Здесь перед ним разворачивалась такая картина политической борьбы, какую ни один из его друзей не увидит дома. И если придется драться – он не боится.
Они направились на восток, пересекли Александер-плац и оказались в районе бедных домов и мелких лавочек, на некоторых попадались надписи на идиш. Партия социал-демократов была рабочей партией, но, как и у британской партии лейбористов, у нее было и несколько богатых сторонников. Таких, как Вальтер фон Ульрих, представителей высшего класса, в ней было совсем мало.
Автомобиль остановился перед шатром, на котором было написано: «Народный театр». Их уже ждали. Вальтер, проходя от машины к двери, помахал толпе встречающих, раздались приветственные крики. Следом за ним вошли Ллойд и Мод с Этель.
Вальтер пожал руку серьезному молодому человеку лет восемнадцати.
– Это Вильгельм Фрунзе, секретарь местной ячейки нашей партии.
Фрунзе относился к тем юношам, которые, кажется, с детства выглядят постаревшими. Он был в куртке с карманами на пуговицах, которые вышли из моды лет десять назад.
Фрунзе показал Вальтеру, как запираются двери театра изнутри.
– Когда слушатели сядут по местам, мы запрем двери, чтобы никакие нарушители порядка не проникли, – сказал он.
– Отлично, – сказал Вальтер. – Молодцы!
Фрунзе ввел их в зал. Вальтер поднялся на сцену и приветствовал других пришедших кандидатов. Начинали заходить и занимать свои места слушатели. Фрунзе проводил Мод и Этель с Ллойдом к оставленным для них местам в первом ряду.
К ним подошли двое юношей. Младшему было лет четырнадцать, но он был повыше Ллойда; он приветствовал Мод, демонстрируя изысканные манеры и сопровождая свои слова легким поклоном. Мод обернулась к Этель и сказала:
– Это Вернер Франк, сын моей подруги Моники.
Потом спросила Вернера:
– А ваш отец знает, что вы здесь?
– Да, он сказал, что мне следует самому решать, как относиться к социал-демократам.
– Ваш отец – человек очень широких взглядов для нациста.
Ллойд подумал, что это слишком жесткая линия поведения с четырнадцатилетним мальчиком. Но Вернер ответил вполне адекватно:
– На
