что дискредитирует автора в другой раз. И снова взялся за поиски подходящей кандидатуры.
Неожиданно герой вздрогнул. Произошло это ровно в 3.48 a.m. Сначала он ничего не понял, потом вчитался – и ощутил легкий озноб. Судорогой свела мысль: «Да это же про меня написано!»
«Товарищ ясно сказал:
– И чтоб в Сети никаких портретов! Категорически воспрещается.
– И даже со спины нельзя? – спросил пока еще безымянный герой, на что товарищ из органов лишь усмехнулся:
– Со спины можно. Только без особых примет. Вот как у меня.
И показал герою свою неброскую спину…»
Фамилия автора ровным счетом ничего герою не говорила. Мало ли на свете таких Епихиных! Но сам текст… интонация… А главное, творческий подход. В общем, ясно, куда этот Епихин клонит.
Пункт номер один и номер два можно было считать выполненными. Теперь надо было кандидатуру расхвалить. До утра герой думал, как это сделать и с чего начать.
А утром – придумал.
«Только что прочитал ваш рассказ. Не удержался и копирнул себе в архивчик. Черт возьми это просто здорово! – писал герой, от волнения глотая запятые. – Характеры выверены персонажи жизненные. Читается-прочитывается на одном дыхании. Не примите за поучительство, но скажу одно – так держать! Надеюсь на дальнейшее сотрудничество в плане обмена мнениями по части ваших новых талантливых произведений.»
Приписал еще что-то про верность традициям Пушкина (а куда нынче без них?), да на e-mail этому самому Епихину письмо и отправил. А заодно уж и к сайту хвалебную рецензию прилепил. Чтобы всем было видно.
А дальше – по плану.
Очнувшись, я несколько минут лежал, не открывая глаз. Привыкал к незнакомой обстановке. Одет, обут и на мягком? Значит, не казенный дом. Как говорится, и на том спасибо…
Не знаю, как у других, а у меня большинство историй почему-то начинаются с выпивки. Сам не знаю, за какие грехи несу этот тяжкий крест. Не иначе как в детстве Венички Ерофеева начитался. А ведь так хорошо все начиналось! Зашли в кафе, за стол сели. Завели разговор по душам. И Фиолов: рассказ мой читал, два раза за бутылкой ходил. И правда, гений.
Вспомнив про гения, я с трудом открыл глаза и повел взглядом по сторонам. В сером предутреннем мареве проступало что-то из мебели. Пахло пролитым пивом и вчерашней пепельницей.
Надо было вставать – и идти.
Но – куда? И зачем?
– А живые здесь есть? – услышал я знакомый голос…
Убедившись, что живые в комнате есть, поэт поднялся с кресла, на котором лежал, и выдернул из-под стола полбутылки вермута.
– Ну, ты вчера был хорош! Пришлось к себе везти. Еле добрались, – слушал я хриплый голос своего спасителя. – А рассказ у тебя замечательный… Прямо Шекспир.
