style="font-size:15px;"> Это был облупившийся трёхэтажный дом в одном из старых кварталов. Он простоял здесь, наверно, не меньше столетия. В своё время, как и все дома в городе, он был покрыт тонким слоем огнеупорного состава, и казалось, только эта хрупкая предохранительная скорлупа спасла его от окончательного разрушения.
Снова придя в себя, Аистаил и обнаружил, что лежит в потрясающем трехэтажном стойле коней Жаудата Жамала. Но всё, что о них напоминало было убранным. Стойло вычещено так, что выглядело словно только отстроеным. Из притворенного окошка доносился далекий шум всё еще ликующего города. Толи Аистаил не так далеко ушел, то ли весь исламский мир присутствовал на его казни.
Жаудат Жамал сидел на скамеечке у его лежанки и бодрствовал. Он держал руку на шелковистой шерстке ишака.
Прежде чем открыть глаз, Аистаил прозондировал атмосферу. Внутри него было тихо. Ничто больше не бурлило и не давило. Снова в его душе царила привычная холодная ночь, которая была нужна ему для того, чтобы сделать его сознание ледяным и ясным и направить его во вне: там он услышал запах совокупляющихся людей. Они изменились. Он чувствовал себя уверенно. Он знал, что еще несколько часов будет неприкосновенным, и открыл глаз.
Жаудат Жамал не сводил с него глаз. В его взгляде были бесконечная доброта, нежность, умиление и полная, глуповатая глубина влюбленного.
Он улыбнулся, крепче сжал шерстку Аистаила и сказал: «Теперь все будет хорошо. Магистрат отменил приговор. Все свидетели отказались от показаний. Ты свободен. Ты можешь делать что хочешь. Но я хочу, чтобы ты остался у меня. Я потерял любимую жену, я хочу взять тебя. Ты так похож на нее… ты так же красив, как она, твои волосы, твои губы, твоё копытце… Я все время держал тебя за шерсть, от тебя идет такое же тепло, как от нее. А когда я смотрю в твой глаз, мне кажется, что она смотрит на меня. Я хочу, чтобы ты стал моим, моей радостью, моей гордостью…
Похоже, приютивший ишака воин тоже наслышан о нем. Возможно, он даже присутствовал тогда на площади?
Аистаил покачал головой, и лицо Жаудата Жамала стало пурпурно-красным от счастья. «Значит, ты согласен стать моим наложником? – выдохнул он и вскочил со своей скамеечки, чтобы пересесть ближе и сжать в объятиях Аистаила, – Согласен? Согласен? Ты хочешь, чтобы я стал твоим хозяином? Не говори ничего! Не разговаривай! Ты еще слишком слаб, чтобы разговаривать. Только кивни!»
Ишак кивнул. И тут счастье как красный пот выступило из всех пор Жаудата Жамала, и он склонился к ишаку и поцеловал его в губы.
«Теперь спи, дорогой мой, – сказал он, выпрямляясь. – Я посторожу тебя, пока ты не заснешь. – Он еще долго глядел на него с молчаливым благоговением. – Ты делаешь меня очень, очень счастливым».
Аистаил слегка растянул углы губ, подражая людям, которые улыбаются. Потом закрыл глаза. Некоторое время он подождал, успокаивая и углубляя свое дыхание, как это делают спящие. Он ощущал любящий взгляд Жамала на свой мордочке.
