а еще ходить, ходить и ходить и слушать музыку города, которая звучала у нее в голове.
– Мы немного походим по магазинам. – У Фиби так пересохло во рту, что она с трудом отдирала язык от нёба. – Тут есть Шанель, Диор. Ты только погоди, Эдди, скоро ты сама увидишь эту изумительную одежду. Эти цвета, эти ткани. Но ты никуда не должна отходить. Все время будь рядом. Я не хочу тебя потерять. Держись возле меня. Обещаешь?
– Обещаю.
Возбуждение Фиби начало передаваться и Адрианне. Очень часто, после того как ее мать говорила вот так – очень быстро, захлебываясь словами, как будто наползающими друг на друга, она практически всегда и очень быстро впадала в депрессию. И тогда она становилась такой тихой и отстраненной. Она замыкалась в себе, и ей уже ни до кого и ни до чего не было дела. Это пугало Адрианну. Испуганная приближением этого момента, Адрианна принялась болтать без умолку. Их водили по самым изысканным магазинам Европы, но она ни на шаг не отставала от матери.
Это тоже был сон, хотя и отличный от видения Парижа в сумерках. Салоны сверкали позолоченными столами и бархатными стульями. В каждом из них с ними обращались с предупредительностью, которой Адрианна никогда не видела в своей собственной стране. Над ней ворковали женщины с гладкими лицами, их угощали лимонадом или чаем и крошечными пирожными, пока хрупкого вида модели с тонкими ногами и руками скользили перед ними, одетые по последней моде.
Фиби заказывала без разбора – десятки расшитых слоями бисера коктейльных платьев на тонких бретельках, облегающие костюмы из чистого шелка и льна. Она знала, что если ее план удастся, то ей не придется надеть ни одной нитки из того, что она столь безрассудно накупила. И она усматривала в этом особую справедливость – пусть небольшую, но очень сладкую месть. Она порхала от салона к салону, нагружая молчаливых телохранителей коробками и пакетами.
– Перед ланчем мы пойдем в Лувр, – сказала она Адрианне, когда они снова уселись в лимузин.
Она посмотрела на часы, затем откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
– Мы можем поесть в кафе?
– Будет видно. – Она сжала руку Адрианны. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, милая. Больше всего на свете меня волнует твое счастье и безопасность. Все остальное не имеет значения.
– Мне нравится быть здесь с тобой. – Несмотря на все пирожные, чай и лимонад у кутюрье, ей хотелось есть, но она не хотела говорить об этом Фиби. – Здесь столько интересного. Когда ты рассказывала мне о таких местах, я была уверена, что ты все придумываешь. Но тут еще лучше, чем в твоих историях.
Фиби открыла глаза и посмотрела в окно. Они ехали вдоль реки по самому романтичному городу мира. Она порывисто опустила стекло и сделала глубокий вдох.
– Эдди, ты ее чувствуешь?
Адрианна со смехом прильнула к ней, как щенок, подставляя лицо струе воздуха.
– Воду?
– Свободу, –
