через лес. Прямо перед нами по тропинке скачет птица.
– Осторожно! – громко шепчет Эми.
Мы приближаемся. Птица улетает.
– Не бойся, мы тебя не обидим! – кричит Эми, но птица не возвращается.
– Почему она улетела? – спрашивает Арвид.
– Потому что не знала, что мы не причиним ей вреда, – отвечаю я. – Эми правильно сделала, что сказала ей.
– Почему? – упрямо повторяет Арвид.
– Потому что птицы не могут себе позволить верить кому попало. Если бы она всем доверяла, ее бы давно съели.
– То есть она трусиха, – заключает Арвид.
– Нет. Просто осторожная. Любой незнакомый человек или зверь может оказаться опасным. Бояться их не надо, а вот осторожность соблюдать не помешает.
– А я змей не боюсь, – говорит Фредрик.
– Я тоже, – говорю я. – Но гладить всех змей подряд не стал бы. У нас, например, водятся гадюки. Знаешь, что будет, если погладить гадюку?
– Укусит?
– Возможно. А от ее яда можно умереть. Так что со змеями нужно быть осторожным, даже если не боишься их.
С этими словами я открываю калитку, на минуту выпустив руку Фредрика из своей.
– А я однажды погладил медянку! – торжествующе кричит он и несется через двор к двери.
– Медянку можно, она на самом деле ящерица, – отвечаю я, но не уверен, слышит ли он.
После обеда мы со старшими детьми говорим о смерти. Тему я выбрал в основном из-за Фредрика. Мне кажется, что надо бы вслух проговорить некоторые моменты, причем на нейтральной территории. Обычно после обеда мы читаем книги, но на этот раз я показываю детям содержимое «Коробки скорби». Там детские книги о смерти, искусственная роза, фоторамка, фотографии разных кладбищ и могил, носовые платки и свечи. Мы обсуждаем каждый предмет и его связь со смертью.
Детей в красно-желтой группе сегодня всего семеро: Фредрик, Диса, Вильмер, Ясмина, Эми, Арвид и Дарси. Шестеро из них наперебой болтают по теме или слушают, а вот Фредрик явно чувствует себя неуютно: ерзает, выдергивает у меня из рук предметы, толкается, шумит, отвлекает остальных. Я стараюсь не обращать на него внимания и продолжаю говорить.
– Ты самый старший здесь в комнате, значит, ты умрешь раньше всех, – говорит мне Ясмина.
– Не факт, – отвечаю я. – Никогда не знаешь, когда умрешь… Кто-то может дожить до ста лет, а кого-нибудь в детстве машина переедет – и всё. Некоторые умирают молодыми.
– Я знаю! – кричит Вильмер. – Это как один дядя, которого слушает мой папа. Паваротти.
– Ну, да, он умер, – соглашаюсь я. – Только сначала дожил до семидесяти лет. По-моему, ему повезло, он прожил долгую и счастливую жизнь…
– И любил «Мазератти», – важно добавляет Вильмер. В машинах он разбирается, так что я ему верю.
Фредрик выдергивает из коробки книгу и начинает громко описывать картинки. Я продолжаю беседу с Вильмером, протягиваю руку и не глядя
