долларов. Только представь, каких нервов стоило сохранить с ним приятельские отношения вот после такого беспощадного троллинга.
– Но я оператор.
Ким рассмеялся. Боже, какой у него был заразительный смех.
– Ну так, когда всё успеваешь?
– Я не общаюсь с людьми.
– Да брось.
– Ну уж нет. – Мы снова переглянулись с улыбками на лицах.
Кроме Кима, Криса, Элис, блондинки в юбчонке и соседей в Бронксе, я в Нью-Йорке ни с кем не общался. Не дружил достаточно близко, чтобы предложить прогуляться, не выглядя при этом гибридом мизантропа и ходячего одиночества. Правда, в Миссури дела обстояли так же: я вываливался из молодёжных тусовок и в них не возвращался.
– Я общаюсь эпизодически. Погоди, так это Крис тебе сказал про накамерный свет?
– Нет. Почему ты затворник?
– Крис тебе сказал.
– Я сам увидел, профессиональное чутье. – Ким надменно вздёрнул подбородок, насмешив меня. – Что? Думаешь, журналист не отличит свет от фонарика?
– Ну да, конечно. Думаю, что отличит, если ему об этом прошепчут на ушко.
Мы приехали в казино на 169 стрит в боро Куинс. Ким постоянно косился в мою сторону, наверное, ожидая реакции. Чего-чего, а казино я не предвидел.
Столы, отделанные деревом, стулья, похожие на троны, и крупье с приклеенными улыбками оставили меня равнодушным. По-настоящему роскошное, как в Лас-Вегасе, казино не было тёплым, предназначалось не для бесед – только для зарабатывания денег одними и траты их вторыми. В Ханнибале тоже работала игорная зона – любимое место подростков и представителей «золотых семидесятых». Пару раз я бывал в «Дейки»: от звона монеток, летящих в прорези автоматов, начинала болеть голова, и, естественно, мне тотально не везло.
– Ну, что скажешь? – Мы заняли столик в отсеке для неиграющих, и я невольно проникся атмосферой. В Ханнибале едва ли найдётся заведение, где можно послушать джаз вживую. – Твой испытательный срок продлится два месяца, а значит, мы как минимум снимем тридцать пять сюжетов. Нам нужно прийти к взаимопониманию, узнать друг друга.
Рационально.
– Это желание взаимно.
– На канале есть традиция, так что если тебя будут спрашивать про первое свидание, – Ким с обходительной улыбкой подал мне меню, – то речь идёт именно об этом.
Ким выбрал пирог с олениной, а я – треску с картофельной запеканкой. Блюда принесли через двадцать минут, мы беседовали о музыкальных вкусах, фильмах и книгах. Оказалось, Ким фанат детективов и мистики, как и ваш покорный слуга. Я с гордостью упомянул, что собрал изданные в Америке тексты Лавкрафта. У Кима даже глаза загорелись – ну, ещё бы, это было моё сокровище. Сам Ким оказался поклонником авторов, которых часто называли интеллектуальными, – Митчелла, например. И почему я не удивился? В музыке он любил поп-рок, а я – симфо-рок; в фильмах мы совпали – детективные истории, триллеры и научпоп.
