определённые, хм, виды?
– Я пришёл к вам поговорить по этому поводу.
– Ты запросто называешь это поводом? По-моему, это слово здесь неуместно. Нет, я не придираюсь к словам, в мои времена сие именовалось с бóльшим уважением, люди в выражении своих чувств были намного изобретательней.
Третий глоток спиртного настоя пнул его желейный мозг, который сообразил, что папа Аси ещё та непростая сволочь. Я прочёл эту точную мыслишку в его глазках, оные ещё больше уменьшились от лёгкого свода белёсых бровей.
– У меня самые серьёзные намеренья, я хочу попросить руки вашей дочери, – высказывается он. Его слова прозвучали так, словно он мне нос утёр.
Только вдумайтесь в этот бред! Он хочет! Такие вот сваливаются ниоткуда, в лёгкую просят у рачительных родителей руки их дочерей, а у доченек при этом требуют дать совсем другую часть тела. По меньшей мере, это изначально вопиющий лохотрон!
Вальяжно сидящий напротив пригубил обжигающий джин, он набирает его в ротовую полость, затем образует глоток, который втекает в его гортань, и в этот долгожданный мною момент, я громко и чётко с рёвом выкрикиваю: «Я согласен!», – пристально смотря на него. Да! Илья краснеет, его розовый рот приоткрыт, лишь слышен сип и мой шёпот торжества: «Давай, давай, ну…»
Дуракам везёт, увы, ему удалось-таки вдохнуть и закашляться. Я с отчаянием ударяю по столу, а затем, привстав, часто постукиваю будущего зятя кулаком по спине, косясь на висящий над камином кинжал, соседствующий с мечом.
– Вы спасли мне жизнь, – держась за горло и нависая над столом, тяжело, с хрипотцой выдавливает он никчемную мне благодарность.
Я с испорченным настроением встаю и набираю номер на мобильном телефоне. После утвердительного ответа, смотрю на часы, затем на модели самолётиков и отключаю связь. Илья молчит, но продолжает жить.
– И когда состоится ваше бракосочетание? – усаживаясь напротив него, упавшим голосом вопрошаю я.
– Приблизительно через шесть месяцев, – приходя в себя и, тем самым, выводя меня из себя, отвечает он.
Я беру чугунную кочергу и стучу по каминной решётке так, словно это коротко стриженная Ильюшкина голова, после поворачиваюсь и отвлечённо обращаюсь к нему:
– Что ж. Не моё дело – вникать в ваши молодые дела, ты, надеюсь, не откажешь папе своей возлюбленной в бумажной формальности, так сказать, для отцовского спокойствия за счастье дочери.
Отворачиваясь от очередной порции его улыбки и одобрительного кивка, я вытягиваю из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги и подаю ему, он разворачивает, я щёлкаю колпачком шариковой ручки и поясняю:
– Илья, лишь только твоя подпись и сегодняшняя дата.
Мои мышцы расслабляются, я даже не обращаю на пришельца никакого внимания, а смысл? Когда тебе хорошо, стоит ли отвлекать себя всякими мелочами? Чуть опустив веки, я слышу его недоумевающий вопросительный возглас:
– Это серьёзно?!
– Даже не сомневайся, – тихо
