style="font-size:15px;"> – Отец, я, правда, уцелел там? Оно меня потом отпустит? Это не пустые утешения, верно?
Инквизитор аккуратно потрепал его по щеке и весело улыбнулся.
– Разве я похож на болтуна, сынок? Пусть глупые язычники выдвигают свои теории о неудачниках и невезении, а мы-то знаем, что испытания есть знак милости Господа. Конечно, уцелел, не то не таких речей бы я от тебя дождался, уж поверь моему опыту. Будешь крепче, вот и всё.
Эстрелладо тихо просиял, полыхнув на миг прежним огнём в глазах, затем сделал неосторожное движение корпусом, видимо, желая выпрямиться или приосаниться, и скривился от резкой боли. Его взгляд при этом заметно потемнел, что привлекло пристальное внимание Инквизитора, и тот аккуратно поймал ладонями виски юноши.
– Постой-ка, – с деловитым интересом проговорил он, осторожно запустив пальцы под волосы и что-то осторожно трогая пальцами под ними, – а тебя здесь крепко били, похоже, да? Нынче или при аресте?
– Не помню, мне везде доставалось, – с грустью вздохнул раненый. – Кажется, и нынче, и тогда.
– Так вот отчего ты так себе не нравишься, парень, – почти ласково подытожил рыцарь, едва ли, не усмехаясь, вот только взгляд его снова похолодел. – Это совсем не мелочи, вот потому ты вянешь и слезами исходишь. Ну, не грусти, это тоже поправимо, хоть и не сразу. Так, приляг на подушку, я сейчас.
Эстрелладо и сам был не рад невозможности унять слёзы, но хотя бы почувствовал значительную передышку, поняв, что чёрные узкие когти, давившие горло в полусне-полубреду, больше ему не угрожают. Сообщение об уничтоженном хрустальном шаре добавило ему сил, и дышать стало намного легче. И главное, он понял, что теперь у него есть хорошие шансы не только выжить, но и снова стать собой. Инквизитор удалился вглубь комнаты совсем ненадолго, и вскоре возник рядом с какой-то странной ременной петлёй, проклёпанной и с множеством пряжек. Он несколько раз надевал её на голову, каждый раз что-то подгоняя и подмеряя на ней, затем закрепил её плотно, оставив длинный конец у себя в ладони.
– Закрой глаза и вдохни, – услышал юноша команду, отданную ровным деловым тоном, и поспешил подчиниться.
Резкий рывок, белая ослепительная вспышка, и на несколько секунд прекратившееся дыхание, но вроде без боли как таковой…
– Всё, открывай глаза и дыши спокойно, – прозвучало тем же тоном, потом щёлкнула застёжка, и ремешок покинул голову.
Эстрелладо открыл глаза и обомлел. Окружающий мир вроде как будто налился красками, в разы ярче, чем только что. Слёзы взялись стремительно сохнуть, и в грудь хлынул мощный поток свежего воздуха, как будто исчезли давившие её снаружи невидимые обручи… Ресницы уже не слипались, так, что приходилось с усилием раздирать их, чтоб оставить глаза открытыми. Кровь встрепенулась и понеслась по жилам со скоростью горного потока, вымывая прочь сомнения в том, что тело сможет подчиняться хозяину,
