чтобы мысль была осознанна. И зарегистрирована в персональном файле, уже здесь, в нашем отделе архивации. Что до искренности покаяния, вы поставили совершенно правомерный вопрос. К сожалению, немало случаев конъюнктурных, мнимых раскаяний. Как правило, в иных, не критических обстоятельствах, которые мы называем положениями ситуационной выгоды. В обстоятельствах, подобных только что вами пережитых, как утверждает наш статистический отдел, всё по-иному. Дающиеся обеты соблюдаются неукоснительно. Так что, у вашего спутника было достаточно времени для искреннего, что подтверждено нашим отделом проверки достоверности, покаяния. Кстати, у него было достаточно времени не только, чтобы искренне раскаяться в содеянном, но и молить о спасении. Не только души. В чисто физическом смысле.
– Это, каким же волшебным образом? – несмотря на абсурдность, с моей точки зрения, происходящего, не удержался я от сарказма.
– Он просил о большом стоге свежего, нележалого сена. Сентябрь, знаете ли, пора скирдования в зоне альпийских лугов. Ничего сверхъестественного. Как журналисту вам наверняка известны случаи, когда у парашютистов не раскрываются парашюты, они падают порой на открытый грунт и остаются, пусть и с травмами, живы. Притом, падают с высоты, не чета вашей.
– И вы хотите сказать…
– Да. До наступления физиологического срока смерти торопить раскаявшиеся души – не наш принцип. Мы можем и подождать.
– Что же помешало его осчастливить? Уронить в рыхлое сено?
– Чисто технический нюанс. Ему так и не удалось высвободить ногу, так крепко вы её зажали. Упади вы вдвоём в спасительный стог, не исключено, остались бы в живых и вы. Это было бы несправедливо.
Сказать, что я опешил – ничего не сказать. Когда прошёл шок, мне стоило усилий продолжить диалог в максимально спокойном, выдержанном тоне.
– То есть, выходит, мне воздали смертью по заслугам? Как не покаявшемуся грешнику? Не могу представить, в чём бы мне пришло на ум каяться в последние мгновения жизни, будучи жестоко казнимым. Казнимым только лишь за публицистические труды, которые кому-то стали поперёк идеологического горла!
– Вы убили человека, – холодно сказал он.
– Да! – прокричал я. – Но я убил садиста! Палача! Зверя! Душегуба! Убил, можно сказать, инстинктивно! Защищая свою жизнь! Пусть и без шанса на удачу! Зато я освободил мир от этой мрази! Не сделай я этого, уже завтра он пинал бы сапогами ещё кого-то! Без суда и следствия! Разве это не покрывает греха непреднамеренного убийства?
– Всё так, – вздохнул клерк. – Но вы убили с радостью. Это нехорошо. Вы упивались содеянным, пока падали. Это непростительно. В этом проблема.
На меня навалилась апатия.
– Послушайте, атеизм – не лучшая рекомендация для загробного мира. Согласен. Вместе с тем, атеизм отнюдь не препятствие, чтобы жить по библейским заповедям. Просто вкладывают их тебе в детстве родители в голову без ссылок на Святое
