минимума. И эта вынужденная поездка в деревню Крестьянка теперь использовалась чемпионом по полной программе. Он до паха закатал семейные трусы, превратив их в плавки, собрал шапку чёрных курчавых волос в один тугой жгут и зафиксировал на макушке бинтом из аптечки.
– Артур Вадимович, – обратился он к сидевшему под деревом человеку, – нацепи червячка, пожалуйста.
Человек ухватился за леску, свисавшую с протянутой к нему удочки, и чуть ли не к носу поднёс крючок.
– Так тут же есть ещё половина.
– Ну не ленись, Аратрон… Пардон, монсеньёр! – осёкся Иван Виленович, уловив молнию в чёрных глазах напарника. – Артур Вадимович, будьте так любезны. Она на жёванного не берёт.
– Так-то оно лучше, товарищ Холин, – сказал человек, – не забывайтесь. О вашем поведении в командировке будет доложено, так и знайте. Что это вы в таком непотребном виде на виду у клиентов? Впрочем, конспирация требует жертв.
Он вздохнул, ткнул в землю двумя перстами. Между точками касания последовал короткий, но мощный разряд тока. Через секунду на поверхность выползло более десятка оглушённых дождевых червей. Артур Вадимович взял самого жирного и неловко стал насаживать на крючок, который продолжал держать, едва не касаясь им кончика длинного острого носа.
– Это просто проклятие какое-то, – пробормотал он.
– Что, снова задний, – посочувствовал напарник.
Каждый раз при трансформации Аратрону не удавалось предугадать, какой лик воплотится – задний или передний. На этот раз снова неудача – задний. Значит – дальнозоркость.
– Давайте оставим эту тему, Иван Виленович. Двуликость имеет свои преимущества и недостатки, вам это хорошо известно, и ваше сочувствие больше похоже на издевательство. Держите своего червя. А вот на счёт помощи нашему подопечному… Вы что имели в виду?
– Улики, монсеньор. Их надо уничтожить. Нет улик – нет дела, как говорит мой знакомый следак. На наше счастье этот эскулап, к которому рванул дед, не зашил рану на руке, а наложил только повязку. А царапины на груди незначительные. Прикажете приступить?
***
Илья почувствовал какое-то щекотание на предплечье больной руки. Скосил глаза и замер. По руке полз тот самый паук. В отвращении он дёрнул рукой и тут же застонал от боли.
– Не двигайся, – прошелестел знакомый голос Хи-хаака, – потерпи, дружок.
Илья замер. Паук снова забрался на руку. Прежде чем продолжить начатое, он, как показалось мальчику, строго посмотрел на него и погрозил передней волосатой лапкой. После чего ловко приподнял бинт и исчез под перевязкой…
Матрёна заглянула в спальню. Илья лежал бледный и неподвижный. Только пальцы забинтованной руки нервно подёргивались. Это хорошо, значит сухожилия работают и внук сможет писать правой рукой. Открылась входная дверь. Гремя сапогами вошёл дед. Матрёна шуганула его на кухню.
– Ты чего грохочешь,
