style="font-size:15px;"> – Кого? Где?
– Бесов, Паша. Аратрон среди них главный. Потом, этот, как его, – Хи-хаак, спаси и сохрани, и ещё Фуль и дружок его или подружка, Ях.
– Что в бреду не скажешь.
– Но он их видел, старый. Глазищи под веками так и бегали. Зубами скрипел. Вот так же наш Данилка – юродивый делал. Помнишь?
– Данилку помню. Только это когда было-то, и его в психушку определили.
– Вам, коммунякам, всех бы в психушку. А что товарищ Хрущёв сказал: среди тех, кого посадили, сколько хороших и здоровых было?
– Нет, Мотя, я не согласен. Он же комсомолец.
– А откуда ты знаешь? Три года внука не видал.
– Так они все там комсомольцы, – смутился дед. – И потом, товарищ Сталин…
– Дед, не начинай. Причём тут Сталин. Времена нынче другие.
– Так как же его крестить-то! Он же ослаб совсем.
– А я ему сейчас картошечки дам… и молочка.
Илья сквозь болезненную дрёму слушал разговор двух стариков. Чего удумали – крестить. А что он ребятам скажет. Засмеют. А мать точно с работы выгонят. Куда ж ему после такого – в монастырь? Он заставил себя сделать глоток чая и откусил пол-картофелины.
– Жуй, Илечка, жуй,—приговаривала бабка.
Илья сделал ещё один глоток только из уважения к бабе Моте. В голове прояснилось. Сквозь прищуренные веки осторожно взглянул вверх, ожидая увидеть необыкновенную четвёрку, но кроме паутины в углу и толстобрюхого паука там никого не было. Нет, креститься ему никак нельзя. Илья нарочно выпустил из рта слюну с картофельной кашицей, закашлялся и, имитируя приступ бреда, застонал и беззвучно зашевелил губами. Таким его в церковь точно не понесут.
– Ах ты, Господи, – вскрикнула Матрёна и утёрла внуку рот полотенцем.
– Я тебе сколько раз говорил, – вскинулся дед, – не поминай при мне… его. Бога нет, и ты это должна знать.
– Вот те на, – всплеснула руками Матрёна, – а куда же он делся-то. Бесы есть, а Бога нет?
– И с чего ты взяла, что этот Аратрон и его друзья – бесы. Может они школьные товарищи, сейчас волнуются за него. Вот и передалось…
– Ага, передалось, – съязвила старуха, – по проводам. И с такими именами. Мы, чай, в России живём, а не в Африке какой. Нет, Паша, таким голосом только бесы разговаривают. Да, чуть не забыла. Ты на почту-то сходи, позвони Виктору и Наде. Небось волнуются родители.
– А что я им скажу? Что чуть их сына не застрелил?
– А ты ничего не говори. Будто Илья в Москве нашего соседа встретил, вспомнил о деде с бабкой, ну и решил навестить. А что не предупредил – так это дело молодое. Вот взял и поехал. У него же каникулы.
– Точно – каникулы, – медленно повторил дед, как всегда с трудом поспевавший за искромётными мыслями своей супружницы. – Но…
– Ну тогда так: Борька, сосед, сказал, что ты помираешь.
– Типун тебе на язык.
– Вот так и скажи. Ради такого дела и помереть не грех, Паша.
– Да как же я скажу,
