что там? – пытаясь заглянуть за спину, Женька крутанулся так, что чуть не упал.
– Жить будешь, – поморщился Илья от очередного растроения в глазах Женькиного тела. – Башка болит.
– Ну еще бы, – зачастил Мещеря, – Ты как его боднул, так и рухнул, словно тебя подстрелили. А эта сволочь только покачнулась, да шапка слетела. Он и тебе хотел врезать, тут Женька заорал: «Не бейте!». И я как заору. Никогда так не кричал, даже охрип теперь. Этот, второй, дернулся из-за стола, будто ему гвоздь кто всадил, бумаги все полетели, на кепку сержанта наступил, потом отскочил к стене. Хорошо, что тоже не заорал.
Потом милиционеры схватили Илью за ноги и подмышки, положили на стол и безмолвно склонились над ним в скорбном молчании. Мещеря описал эту сцену так живо и с таким чувством, что даже Женька перестал вертеться и зашмыгал носом.
– Мы уже думали, тебе конец, – заключил Мещеря,—но когда ты про Ленина начал загибать, я всё понял.
– И что же ты понял?
– Что ты живой.
– Ну да. И тут же раскололся. Ты зачем ему мою фамилию назвал?
– Так я же… Мы с Женькой…
– Не надо было им всё рассказывать. Документов у нас с собой нет. Откуда им знать, кто мы такие. Назвались бы капитанами Немо или Паганелями. Теперь родителям позвонят, в школу напишут.
– Так он же участковый. Он нас всех и без того вычислил.
– Всё равно. То он, а то мы ему всё сами…
– Илья прав, – вдруг сказал Женька. – Надо было драться до конца. Как «молодая гвардия». Но и ты, Илья, хорош – Ульянов Ленин! В это же кто поверит?!
– Ладно, проехали, – сказал Илья. Перед глазами продолжала висеть серая хмарь.
– Пацаны, а в комнате кроме вас и ментов больше никого не было? – осторожно спросил он, вспомнив про евреев и субботу, про звук уходящего поезда…
Мещеря понимающе приобнял Илью.
– Свидетелей ищешь? Илька, ты ничего конечно не помнишь. Кроме двух мусоров и нас троих – никого. Деендешника они с самого начала поперли. Вот и все.
– Ладно, пойду домой, – уныло сказал Илья.
***
Илья застыл на пролете между 9 и 10 этажом, домой идти не хотелось. Скандал был неизбежен. Мать работала в ЦК, аж в Кремле, и для нее узнать, что сын попал в милицию, да еще дрался с одним из них, было смерти подобно. То, что информация дойдет, можно было не сомневаться, по крайней мере, до Мещериных родителей и его. Они жили в доме, где селили работников МИДа, аппарата ЦК, Совмина. Этакий заповедник для среднего персонала. Министры, академики, да и сам генеральный обитали в 26-ом, ближе к центру. Женьке повезло больше, он жил в каком-то полу-частном доме на Маросейке, – пока весть дойдет… А они-то тут, рядом!
Далеко внизу на маленькой спортивной площадке пылили футболисты. Илья различил Авдея по семенящему бегу, тот специально шаркал кедами по мелкому гравию площадки, столб пыли, поднимавшийся за ним, должен был сбить преследователей с толку или напрочь
