модный шелковый галстук с искрой. И только почувствовал себя мистером «Элегантность», как нависшая над головой супруга привычно надавила на болевую точку.
– Лысеешь, Брагин! Сколько лосьон в черепушку ни втирай, а возраст свое возьмет. Плешь – это постепенное превращение головы в задницу, сперва по внешнему виду, а потом и по содержанию.
Илья Петрович вздрогнул всем телом. Его пугала не столько надвигающаяся старость, сколько сопровождающие ее немощь и некрасивость.
– Не пугайся, Илюша, – хохотнула Антонина, намазывая на булку толстый слой джема. – Старость имеет свойство проходить.
Брагин разгладил руками редеющую шевелюру, посмотрел на часы. Он сегодня рано поднялся. Совсем забыл, что его лекцию перенесли на вторую пару. Теперь вот сидит и слушает бред жены, склеротик чертов.
– Да, совсем запамятовала, – отхлебнула та какао из своей пол-литровой чашки. – Игореня вчера звонил. Хочет внучат на дачу летом отправить. Так надо бы приготовить все к их приезду. Ты пацанам качели обещал вкопать и горку альпийскую соорудить.
– Сделаю, раз обещал, – неуверенно процедил Илья Петрович.
Относительно дачи у него были совершенно иные планы. Какой облом! А, с другой стороны, по приезде внуков Антонина безвылазно будет хлопотать на даче, а он – раз в две недели навещать там родню. А как же! Ему нужно к защите готовиться, оппонентов подмазывать, с нужными людьми в рестораны ходить. Потом репетиторство у него, летняя сессия, госы, дипломники. А это – улучшение финансового положения. Как говорит их проректор по учебной работе, глупый платит репетитору, умный – экзаменатору.
Мысли Ильи Петровича прервал телефонный звонок. Жена первой схватила трубку.
– Тебя, – скривилась она, как от зубной боли.
– Кто? – одними губами проартикулировал Брагин.
– Знамо дело, одна из членов твоего кружка. Верней, один из кружков твоего члена.
Илью Петровича аж передернуло. Как он мог жениться на этой хабалке?! Ни манер, ни воспитания, ни экстерьера. Хотел ведь развестись с ней двадцать лет назад… Струсил. Кабы знал тогда, что СССР на осколки разлетится, а партии, членом которой он был, придет карачун, может, и женился бы на беременной Милке. Хотя… вряд ли. Не стал бы он сына сиротить. Игорю тогда тринадцать лет было. Самый паскудный возраст. Да и защита кандидатской на носу была. Шашней со студенткой ему бы не спустили. В этом мире счастье одних зиждется исключительно на несчастьи других…
– Брагин, – бросил он в трубку.
– Доброе утро, Илья… Петрович! – томно протянула Оксана. – Поговорить нужно. Причем, срочно.
«Это уже ни в какие ворота не лезет, – мысленно возмутился мужчина. – Не стесняясь, звонит на домашний, просит Тоньку меня позвать, нагло требует встречи. Совсем на голову вылезла, и копыта на плечи свесила. Пора проводить ротацию кадров.
