он на ней трахал, и завидовала его библиотеке».
6 мая 2013 года. Назавтра после встречи позвонил Карповой. Она спросила: «Ты вчера, наверное, наелся? – «Нет, вы же видели, как я похудел (после операции травмированного колена. – А.Р.)». – «И помолодел настолько, что я могу теперь тебе разрешить». Я подыграл ей: «Тем более что вы все время лежите». – «Лежу и жду, когда ты меня трахнешь. Дрожу, так как хочу тебя обнять, поцеловать и сделать то, что мы оба знаем».
А теперь вернемся к анкете туриста, заполненной Карповой в 1981 году. Судя по этой анкете, в той же гостинице «Ялта» старшей горничной числилась младшая из сестер Карповых – Светлана, которая якобы проживала в гостинице «Таврида». Скорее всего, занимая хорошую должность, Людмила Владимировна устроила на работу сестру, но у себя не прописывала, боялась. Конечно, адрес Светланы был вымышленный. О том, что она действительно работала в гостинице, свидетельствует ее служебное удостоверение, хранящееся в моем архиве.
Кроме того, Людмила Владимировна была членом партии, и, как следует из ее характеристики-рекомендации, не рядовым, а секретарем партгруппы службы приема и обслуживания и членом партбюро гостиницы «Ялта». Таким образом, у нее был полный набор качеств (должность, партийность, знание языков), необходимых во времена «железного занавеса» для вояжей за границу. За свою жизнь она побывала вместе с Никой в Италии и США, сама – в Финляндии, Турции (см. гл. 12) и других странах. Слава богу, что Карпова, в отличие от Майи, была выездной и могла сопровождать Никушу, которая без родных никуда не поехала бы. А может, если б не поехала, судьба ее сложилась иначе. Кто знает? После драки кулаками не машут.
Еще на минуту вернемся в 12 июля 2014 года. Карпова устала, а я никак не мог сказать ей, что должен уйти. Мы подолгу молчали. Была до боли гнетущая тишина. Около 21 часа я сказал Карповой, что мне пора. Уходя, я поцеловал Людмиле Владимировне руку, она присела, и мы обнялись. Наверное, оба чувствовали, что расстаемся навсегда. С комом в горле я вышел из квартиры, в которую, к великому сожалению, уже никогда не войду.
22 июля 2014 года. Звоню Карповой, она плохая, разговаривать долго не может. Вчера жаловалась, что лежит голодная и некому дать поесть. Ночью из последних сил встала, чтобы сварить яйцо, и упала на спину. С радостью сообщила: «Через две недели приезжает Маша с семьей». – «Они будут жить у вас?» – «Что ты, у меня тараканы?!» – «Ну, хоть Маша будет приходить и кормить вас». Меня потрясли сказанные в конце разговора слова Карповой: «Я теперь стала спокойная, если год назад думала только об этом (о Нике, издании ее книг. – А.Р.), то теперь не думаю». Такое я услышал от нее впервые. А раз ей ничего не хочется и – главное – она не думает о Нике (впервые в разговоре это имя не прозвучало из ее уст), то это плохой признак. Как вовремя я навестил ее!
23 июля 2014 года. Сегодня у Карповой был бодрый голос, она словно ожила. Мы говорили о моей книге, я зачитал ей отрывки из нее. Она страшно удивилась, так как многого не знала. «Я уже смогу рассказать вам о Нике на много больше, чем вы мне о ней», – заметил
