Петька быстро спрятал анализатор в сумку, пошаркал дополнительно на коврике и шагнул за заскрипевшую дверь, которая хоть и открывалась сама перед всяким государственным человеком, но скрипела при этом нещадно.
Петька-длинный резво шагнул в горницу, да так же резво и вышел обратно – тощим задом едва не столкнув Марью Моревну, шедшую следом.
– Воспитание городское, глаз не разувают, – пробулькала щука и скрылась под темной водой в бочке.
Марья Моревна обогнула суетливого инспектора и вошла в комнату. Там и увидела Батю, стоявшего у стола, опершись на него двумя ладонями, насупившим брови и с лицом красным, как закат перед похолоданием.
Марья Моревна много времени проводила в беседах со щукой, знала много причитаний и восклицаний для такого случая. Но едва ли использовала и половину их, споро доведя Батю до лавки, уложив его и накрыв сверху тулупом – таким похолодевшим показалось ей тело Бати под льняной рубахой и таким потерянным был его взгляд. И самое непонятное было – тихий шум, как от крон деревьев в грозу, доносившийся откуда-то, вроде как из самой головы Бати.
Старичок Прохор, по обыкновению бывший тут же, все это время трясся в красном углу, сжимая в руках пульт в форме изогнутого огурца с большим количеством крупных пупырышек, они же кнопки, от новехонького телевизора.
Прибежала растрепанная Василиса, бухнулась на колени возле Бати. Хотела прижаться головой к груди, да куда ей было соперничать с новеньким тулупом модели ЛБВ. Так и осталась сидеть – руки сложив на коленках, а немигающие глаза уставив в лицо Бати, которое, впрочем, уже не было столь пунцовым, как с самого начала.
Марья Моревна захлопотала с холодными компрессами, но не забыла и доктору на аэродром позвонить.
Доктор приехал незамедлительно. Вошел скорым шагом в горницу, увидел Петьку-длинного и на ходу бросил ему:
– Неудачно вы, инспектор, машину в низине оставили. Там почва слабая. Не ровен час, погода испортится.
– Да если бы вы знали, какая это машина! – ответил Петька, оглядев всех подряд. Никто его не слушал. Никто и не наливал. Уходить было неловко, да и не своевременно.
Доктор сел на табуретку возле головы Бати, положил руку на лоб – под компресс. Прислушался.
– И что все-таки случилось? – спросил он.
Старичок Прохор подошел в доктору, вытянул руки по швам и начал докладывать. В правой руке он продолжал судорожно сжимать пульт.
Трофим Трофимыч вчера ногу подвернули, сегодня с утра в горнице сидели, в телевизор пялиться изволили. А телевизор, сами видите, новейшей модели. Вчера только привезли. Живое изображение, в смысле никакого твердого экрана. И в какой-то момент – как раз сообщение о новых молочных стандартах читали, нечистая дернула, захотели Трофим Трофимыч посмотреть, что там – сбоку от картинки. Точнее, вопрос по существу сообщения появился. Сунули голову в экран, объемный
