который мой дедушка провёл с моей класснухой с глазу на глаз, и – что уж греха таить? – заподозрил, что дед, желая уберечь внука от возможных неприятностей в школе, просто воспользовался какими-нибудь своими административными рычагами, позвонил куда-то… ведь он вполне мог сделать это: влияния и связей у него хватало. Но когда я напомнил об этом деду, и спросил его напрямую, не он ли приложил руку к тому, чтобы эта мразь навсегда исчезла с моих радаров, дед даже обиделся на меня:
– Ну, знаешь ли, Роман!… – воскликнул он, – уж кто-кто, а ты-то должен знать, что я такими вещами всегда брезговал заниматься!… – и дед впал в такую обиду, что мне пришлось раскошелиться на бутылочку армянского коньяка, и просидеть за нею весь вечер с ним, чтобы как-то загладить свою вину.
А ещё через несколько лет я случайно узнал о том, почему наша класснуха, метившая, между прочим, на пост директора одиннадцатой школы, летом 1983 года спешно покинула Иркутск, не сказва никому «до свидания». Эту историю рассказала мне моя приятельница Ольга Эггерт, учившаяся в той же самой школе, правда, лет на пять постарше:
— Ты Давиду помнишь? – спросила у меня Оля, когда разговор у нас однажды зашёл о школьном детстве. Я кивнул, а она продолжала: – А как ей наш класс синяков на выпускном наставил, знаешь? Как ей «тёмную» устроили? Не слышал?…
Из дальнейшего рассказа выяснилось, что Людмила Дмитриевна, которая и в самом деле имела директорские амбиции, подпортила дипломы нескольким выпускникам, закончившим школу в 1983 году. За что была бита на выпускном бале, прямо в школе, где в тёмном коридоре группа неустановленных лиц накинула ей на голову какую-то штору и несколько раз приложила свои кулаки к тому месту, где под этой шторой располагалось лицо гражданки Давиденко. Оля не раскрыла мне имён участниц экзекуции, но пикантность ситуации заключалась в том, что экзекуция была задумана и блестяще осуществлена силами девушек, без привлечения к мордобою «тяжёлой артиллерии», то есть парней.
— После этого Давида с фингалами на каждом глазу смылась с выпускного! — рассказывала моя подруга, -Скандал, конечно, был громкий, но никого так и не нашли! А как только фингалы у неё сошли, она быстро-быстро уволилась из школы, и переехала в Киев! – а я слушал всё это, и думал про себя: «Нет, что бы там ни говорили атеисты, а Бог, всё-таки, есть! И у Него для совершения добрых дел нет других рук, кроме наших!»
НАШИ ДЕТСКИЕ ИГРЫ СО СМЕРТЬЮ
Я до сих пор не знаю, как мы тогда остались живы… Сейчас, когда я вспоминаю обо всех этих приключениях, у меня мурашки пробегают по спине: ведь сколько раз тогда и я, и мои друзья могли погибнуть! Погибнуть по-глупому, погибнуть совершенно нелепо. А если и не погибнуть, то уж, во всяком случае, остаться инвалидами на всю жизнь. Некоторые, кстати, и стали инвалидами: до сих пор иногда встречаю в городе
