оставляя его жить! Он-то играл! А она все воспринимала взаправду – Мать!
Позже Анастасия спрашивала очевидцев тех дней: «А бывала ли Марина когда-нибудь весела?». – «Да. – отвечали. – Когда Мур был весел. Не часто…».
Помните, как у апостола Павла: «…любовь долготерпит, милосердствует,…не ищет своего… все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. …Любовь никогда не перестает…»
И в тот вечер так же, как обычно, на плите сына ждал ужин – сковородка жареной рыбы…
Дух уходил
Родителям по 85. Совсем недавно они вдвоем ездили на дачу. На маминых грядках все росло, как по волшебству! Папа заботился о домашних цветах. Каждое утро поливал отстоявшейся водой из детской леечки, подкармливал. За обеденным столом непременно занимал место в кресле под раскидистой финиковой пальмой. Но однажды сказал маме: «Наступит время – ты позовешь меня, и я не откликнусь. Или я позову…».
И такое время наступило – 4 августа 2006 года. Ночью у папы случился инсульт, и его увезла «скорая». Через три дня его не стало.
– А ты знаешь, что мама в больнице? – спросил меня брат, встречая на вокзале (я приехала на похороны отца).
Прямо с поезда поехала в больницу. Так непривычно было видеть маму лежащей в постели! Она всегда была в движении, старалась все успеть. Болеть не умела и не любила. На вопрос: «Мама, тебе плохо?» – обычно отмахивалась: «Все хорошо, все хорошо, не волнуйтесь».
…Мама лежала на больничной койке у окна. Бледная, но глаза лучились, как и прежде. Обрадовалась мне и тут же засобиралась ехать со всеми на кладбище. Уже было приготовлено и соответствующее платье, и черная кружевная накидка. Лежали на подоконнике. Но как ехать, мама? Ведь все болит! Кстати, а что за диагноз? – Да что-то с поджелудочной, как будто… Просто приступ. Не волнуйся.
Написали расписку докторам. Вызвали такси. Поехали.
Стояла адская жара. Вот и кладбище. До вырытой могилы дорога дальняя. Процессия растянулась. Пылит иссохший грунт. Наконец добрались. Маму усадили на скамеечку. Мы, все ее дети, были рядом, но, казалось, она нас не замечает. И это было так необычно, так странно! Всегда мы просто купались в ее любви и заботе. Порой даже и чрезмерной. Но сейчас…
– Миша, я иду к тебе, уже иду, – тихонько произнесла она над гробом. И стало еще печальнее: казалось, она все больше отдаляется от нас. А ведь всегда именно мы, дети, были главной ее любовью. Что же это? Как же так?
И эта жуткая жара!
В больничную палату вернулись уже на «скорой». Понемногу мама пришла в себя. Я осталась тут же. Врачи ставили капельницы, но боль не проходила. Мама лежала и только пила воду. Прошло пять дней. Без изменений. Вечером пришел врач и после осмотра сказал мне, вызвав в коридор: «Она уйдет сегодня. Развился перитонит». – «Не поможет ли операция?» – «Нет. Только лишние мучения»…
