я получала свою законную «4», хотя могла бы быть и «5». «Пятерка» не получалась по одной смешной причине: я до беспамятства терялась на публике. Все зачеты и экзамены проходили в кабинете у директора, торжественно, при комиссии. Когда я брала в руки аккордеон и усаживалась с ним перед экзаменаторами, у меня – вот позор! – тряслись коленки. Педагоги-баянисты Чистяков и Билютин, оба высокие, похожие чем-то на революционеров-разночинцев, глядя на меня, тихо посмеивались. Кое-как отыграв, спасалась бегством.
А сколько мук терпела перед экзаменом! Приходила в школу первая еще в синих утренних сумерках. Терла потными ладонями о беленую стенку, чтобы пальцы не скользили по клавишам. Выходила на крыльцо подышать свежим воздухом и глотала снег, потому что меня тошнило. Как много напрасных мучений!
Однажды я жутко опозорилась на концерте. Объявили мой номер. Я вышла на сцену, села. Взяла первые аккорды и …напрочь забыла всю пьесу. Взяла последние аккорды, поклонилась и ушла за кулисы.
Среди старых нот затерялся один тоненький сборничек. На его обложке – дарственная надпись мне, ученице 3-его класса, занявшей второе место в каком-то концерте-конкурсе, подпись директора и печать. Бог мой! Когда и на каком конкурсе я могла что-то сыграть да еще занять призовое место!?. Не помню. Но пожелтевшие ноты свидетельствуют: было! Конечно, из любых правил бывают исключения.
Настоящая серьезная музыка пришла ко мне уже в Ленинграде. Наше студенчество все-таки не было плохим, как я теперь понимаю. Хотелось учиться, тянулись к лучшему, мечтали. Стабильно высокие конкурсы держались на геологический факультет, журналистику – влекла романтика. Из открытых окон корпусов студ-городка слышались гитарные переборы Б. Окуджавы, Ю. Визбора, А. Суханова. Но настоящим подарком, встречей с Музыкой, стали походы в Филармонию.
Помню: ранний летний вечер, в городе цветет сирень… И вот я вхожу в фойе, где происходит совсем другая жизнь. Доносятся обрывки музыкальных фраз – настраиваются инструменты. Чопорные старушки-билетерши продают программки. Темнеет за высокими оконцами филармонического зала, и божественный орган разливается до небес. Больше всего мне нравился орган. И еще виолончель.
С филармонией связаны у меня и другие воспоминания. В ранней молодости нам хотелось как можно скорее жить независимо. К моим законным сорока рублям стипендии родители ежемесячно добавляли столько же. Но мы с подругой Людой Мишиной решили еще и подработать. Устроились в Филармонию убирать фойе. Зато бесплатно ходили на концерты.
Утром, до занятий, ранним автобусом мчишься, бывало, на работу – моешь, драишь. А по сцене на коленках ползает «коллега» – Света Якунина, студентка института культуры. Соскребает остатки парафина: вчера в программе был вальс при свечах. Ползает и чертыхается. Но беззлобно. Она тоже больна музыкой.
Конец ознакомительного
