меж собой разногласия, то последнего мне нужно выбрасывать из своей жизни, как только того требует момент.
– А кто такой Луконин? ― рассуждает Виталий. ― Посторонний человек. А я тебе не чужой. Всё ж таки брат, один-единственный, пусть и двоюродный. Это Луконин на меня доносы пишет из-за того, что я купил себе двухсотый «Крузер»8. Больше некому. Меня проверками замучили.
Хотя меня тоже заинтересовал двухсотый, я не захотел выяснять, пишет Глеб доносы на Виталия или не пишет: это их личные отношения, и только они сами должны в них разобраться. Лишнему здесь не место, и в их делах я не участвую. А с Лукониным общаться перестану только в одном случае: если с его стороны будет нечто подобное по отношению ко мне. И то ещё десять раз подумаю, стоит ли с ним рвать. И это нормально. Мы с братом воспитывались в разных культурно-бытовых средах. Наши с ним матери родные сёстры. Когда после смерти своей матери ― нашей с Виталием бабки ― они продали дом, то поругались, и надолго. И у меня в семье существовало табу на упоминание о тётке. В детстве нам с братом лишь немного довелось пообщаться друг с другом. Это было на хуторе, перед тем, как мне пойти в первый класс. Брат тогда учился в пятом. Потом мы переехали, и школу пришлось поменять.
Мне не хватило времени, чтобы подружиться с Виталием. За давностью лет впечатления о нём почти стерлись. А из-за разницы в возрасте в детстве общих интересов у нас особо и не было. Но он здорово мне помог, когда я только пришёл в школу. Когда у первоклашки есть старший брат, можно никого не бояться, разговаривать через губу и даже иногда задираться. Старший брат, которому всегда можно пожаловаться, заранее зная, что он обязательно ввяжется и заступится за тебя, даже если ты и не прав, – это круто во все времена.
Однажды я его опозорил. Я отпросился в туалет, но не смог открыть дверь – ручка располагалась слишком высоко, чтобы я мог до неё дотянуться. Мне ничего не оставалось, как позвать на помощь брата. И я отправился прямиком в класс, где он учился, и, открыв дверь, прямо при всех сказал:
– Виталя, открой дверь в туалет, а то я до ручки не достаю.
Класс дружно грохнулся от смеха, а брат покраснел. Учительница улыбнулась и вышла со мной, чтобы открыть мне дверь. Наверное, она пожалела Виталика, не выставив его перед одноклассниками «нянькой».
А на перемене Виталий мне выговаривал:
– Ты зачем меня опозорил? – И замахнулся: – Ка-а-к дал бы…
Но не дал, потому ему самому было приятно выглядеть в глазах окружающих защитником младшего брата, чувствовать себя сильным.
И всё же я его плохо знал. Так – редкие воспоминания.
Во дворе бабкиного дома стоял неизвестно кем сделанный турник, на котором Виталий заставлял меня крутить «колесо». Я никак не мог допрыгнуть до перекладины, и брат поднимал меня и говорил:
– Хватайся обеими руками. Это что за обезьяний хват?! А ну, хватай, как положено. А теперь подтягивайся. Крути «колесо».
Так продолжалось
