пока полежит. Воды поставь полвыварки. Как закипит – меня позовете.
Она ушла в дом, а мы привычно раскочегарили костер. Когда он разгорелся, я оставил Пашку подбрасывать дрова, а сам взял два ведра и пошел в дом за водой. Мать разговаривала по телефону, судя по всему, с Зиночкой – своей подругой по бухгалтерии.
– Такое мещанство вокруг, – жаловалась желтой телефонной трубке, пока я наполнял ведра водой в ванной комнате, – что я просто задыхаюсь как в хлеву. Так тяжело, все вокруг глупые, завистливые обыватели, норовят украсть, обмануть, объегорить. Дети и те как каторжники малолетние.
Вынес воду, поставил выварку на обод, налил в нее. Пашка задумчиво тыкал пальцем в сруб петушиной шеи и потом слизывал с пальца кровь.
– Живучий какой, – сказал он. – Чуть не убежал.
– Угу, – я смотрел на пламя, борясь с тошнотой.
– Может еще какой-нибудь к нам придет? – воровато оглянулся Пашка.
– Угу… – я подбросил в пламя дров.
– Теперь знаем, как их рубить, – не унимался мелкий надоеда. – Надо голову поискать, а то украдут.
– Точно.
Вода закипела, Пашка позвал мать. Она пришла с кастрюлей и ножом. Брат волок следом таз.
– Клади куренка в таз, – командовала мне мать. – Теперь поливай кипятком. Паш, возьми за лапы эту падаль, только осторожно, не обожгись. Влад, лучше лей, не жалей. Теперь щипайте.
Мы начали отдирать мокрые скользкие перья.
– Шибче щипите, каторжники, скоро батя с работы придет, а у нас еще и конь не валялся.
С грехом пополам ощипали птицу.
– Павел, опять бери за лапы, Влад возьми нож и вспори брюхо.
Я провел ножом по животу, из разреза хлынули петли кишок и что-то желто-зеленое, пошел резкий запах.
– Он не пропал? – заволновался поморщившийся Пашка.
– Нет, все нормально, это потрошки так пахнут.
– А их едят? – жадно спросил брат.
– Еще как, – подмигнула нам. – Как пожарим с луком, так тебя за уши не оттащишь.
– А мы пожарим? – облизнулся Пашка.
– Конечно, – успокоила. – Влад, теперь промой брюхо изнутри, внутренности пополаскай. Молодцы, – уложила птицу в кастрюлю. – Я пошла готовить ужин, а вы сварите свиньям. И перья под яблоней в саду заройте, это полезно.
– А из головы можно что-нибудь приготовить? – смущенно спросил Пашка.
– Что из нее можно приготовить, если она у тебя пустая? – удивилась мать.
– Из куриной, – он показал запыленную голову.
– Возьми, – проявив щедрость, разрешила мать, – я ее тебе сварю, заслужил.
Пашка раздулся от гордости, напомнив пьяного отца, тешащего свое мелочное самолюбие. Она ушла, а мы остались готовить корм свиньям. Когда зашли в дом, по нему плавал аромат жареного мяса и баритон Добрынина.
– Ты петуха жаришь? – сглотнул слюну брат.
