боязливый брат, пугливо осматриваясь по сторонам.
– Ни в какую разведку с вами нельзя, карандухи. Не знаете всем известных вещей, что отец Василий уже неделю сидит на «сутках».
– И что будем делать? – уточнил я. В скорое возвращение домой верилось с трудом.
– А делать будем вот что! Сейчас поедем на площадь. Там стоит столб. Тебе надо на него залезть.
– Зачем?
– Как зачем? Там призы: сапоги и поросенок.
– А поросенок нам зачем? Нам что, своих свиней мало?
– Поросенок всегда в хозяйстве сгодится. Будет вам братиком, – папаша гулко захохотал, и машина тронулась, проскочив под поднимающийся шлагбаум.
Доехали до площади Ленина. Припарковались, вышли из машины, вошли в толпу. Точнее, папаша пер, расталкивая людей, как бешеный буйвол сквозь тростник в гон, а мы держались в кильватере. Прорвавшись к центру, остановились, глядя на столб, вокруг которого были скупо посыпаны опилки.
– Я туда не полезу, – уставившись на упиравшийся в низкие облака столб, заявил я. – Сам лезь!
– Куда я полезу с геморроем? – возразил отец.
– Откуда у тебя геморрой? – удивился я.
– Оттуда, – неопределенным жестом указал куда-то мне за спину. – Из Америки, вестимо.
– При чем тут Америка? – невольно оглянулся я.
– При том. Лезь давай, – цепко ухватил за шею и вытолкнул к столбу. – На тебя смотрит страна.
От сильного толчка я едва не врезался, как камикадзе в американский корабль, головой в столб. Чтобы удержаться на ногах, пришлось столб обнять.
– Давай! – подбадривающе кричали в толпе.
Я стоял, держась за скользкое дерево. Мало того, что столб был сырым, так еще чья-то жадная душа смазала его чем-то скользким.
– Вперед! – надрывался за спиной папаша. – Будь мужиком!
Я начал медленно карабкаться вверх. Медленно, но верно, как вода, точащая камень дополз до середины. Взглянул вниз и внезапно закружившейся головой осознал, что выше не полезу. Толпа притихла, наблюдая за мной.
– Слазь мальчик, – крикнула какая-то сердобольная женщина. – Хватит! Убьешься!
Я, как утопающий в гадюку, вцепился в столб. Сил спускаться не было.
– Еще чуть-чуть и станешь старшим ребенком в семье, – громко сказал отец Пашке.
Я продолжал висеть, прислушиваясь к судороге, которая потихоньку начала сводить все тело.
– А баптистов уже поймали? – продолжал отец.
– Каких баптистов? Не до баптистов, – зашикали на него.
– По селектору передавали, что будут провокации баптистов из Америки.
– Ну тебя! Мальчик, слезай! – заволновалась толпа. – Будя!
– Свалится, – скучающе предсказал отец. – И всмятку. Кисельку выпьем.
– Лестницу ищите! – волновалась толпа. – Пожарным позвонить.
