href="#note5" type="note">5 Лишь специально заточенный глаз способен вычленить их из общего хаоса. Постепенно научилась и я.
Подъезжаем к «офису» нашего Центра. Это квартира на первом этаже в обычной панельке.
Душ – здесь можно помыться в середине трудового дня, что начался в пять утра. К этому тоже нужно приучить: далеко не каждого маленького работягу тянет к мытью – привычки такой нет. Кухня, где можно хотя бы раз в день поесть горячей и весьма калорийной пищи. (Кусочки мяса весьма приличные!) Комната для занятий, с библиотекой. Кабинет врача, где им ставят диагнозы, немыслимые для взрослых благополучных людей, у которых никогда не было ни сифилиса, ни туберкулеза. Вроде меня. Сумасшествие не в счет.
На месте я вижу девочек и мальчиков, русских и киргизов. Мы в кабинете врача.
Входят Катя и Света. Кате пятнадцать лет, на вид одиннадцать, занимается попрошайничеством и проституцией. (В тот момент представить ЭТО не хватило сил). Света, маленькая, косенькая, не разговаривает совсем, ей десять лет, и пять на вид. Пришли на осмотр.
– Катя, – спрашивает врач Раиса. – Как там мама?
– Да всё лежит… болеет.
Мамы таких девочек обычно болеют. И лежат.
Обе девочки явно не из мира, в котором живу я, моя семья, круг общения и даже милый сердцу Витей, видавший чудовищные виды. Но это совсем, совсем другая история. Дети подземелья, похмелья, ниже дна, в клоаке. Существа – не девочки.
Что-то внутри не выдерживает.
– Раиса, я сейчас.
Выбегаю из кабинета на улицу. Краем глаза замечаю на лице врача характерное для людей этой профессии неизмеримое презрение к моей слабости. Рвотные позывы, слезы вырываются наружу. Я начинаю громко плакать, сморкаться и курить… У меня нет ничего, кроме разрывающегося сердца и дикой злости на беспутных родителей этих несчастных созданий. И на кой им эта школа, если завтра, им, может, будет жрать нечего?
Назавтра рынок Дордой. Бывшая Мекка лихорадочных шопоголиков школьного сезона – россиян и казахстанцев. На сто долларов здесь одевали ребенка с ног до головы, а то и не одного. Крупнейший когда-то китайский рынок в регионе. Этот заморенный кусок родины облюбовали внутренние мигранты из горных селений всех остальных шести областей нашей маленькой, терзаемой очередными «братьями», Республики. Хижины вперемешку с добротными двухэтажками. Наши – те, что в первых.
На средства нашего Центра был куплен дом, в котором живет одна такая семья. Здесь всё, как на Ошском рынке, только душ и туалет на улице.
На вид уже почти пожилая улыбчивая женщина Нуриза, мать семейства, в котором четверо детей, поддерживает дом в чистоте. В благодарность за это они там живут.
Спрашиваю у соцработника:
«А сколько лет Нуризе?»
«Тридцать три», – отвечает…
Обычный рацион для всех на целый день – чай и лепешка. Горячая,
