часов и идем в туалет и умываться, потом мы завтракаем, кто может, а потом мы все идем или едем в школу, кто как привык (иногда и не все). В школе мы проводим от шести до восьми часов. У нас предметы: немецкий, английский и математика, – это главные предметы, а устные – социальные науки, история, география, биология (вообще, биология – это мой любимый предмет, у кого биология не любимый предмет, те выбирают физику), у нас есть также факультатив по информатике. И это все – в школе для абитуриентов-переселенцев, которые на родине закончили одиннадцать классов (недоучки!), а в гимназии здесь учатся тринадцать лет! – и только после этого запускают в университет, если оценки позволяют. Это школа для тех, кто отучился там два или три семестра, – их тоже не запускают здесь в университет. А после школы мы идем закупаться в „Penny“ и что-нибудь потом едим, а потом мы ложимся спать, часика на два. Часов в семь мы просыпаемся и начинаем делать уроки, часов до одиннадцати, а потом мы снова едим и снова спа-а-а-а… А на выходные, конечно, другое расписание (ну да ясное дело, что другое!). My typical day, English, Unit 12».
Это было домашнее задание по английскому, мне дала его Ist на выходные списать, потому что на выходных мне точно было некогда, я и приехала уже поздно, к одиннадцати, и сумку мне самой пришлось тащить наверх, потому что в лифте кто-то нассал.
Я была уже немножко злая, честно сказать. А когда в дверь позвонили, я не успела сама еще разуться и тапки свои найти, вот так. Подумала, это Ist забыла свой ключ и теперь звонит, и открыла дверь, не поглядев в глазок.
Да, кроме выше названных предметов (это уже не для домашнего задания по английскому «My typical day», Еnglish, Unit 12) у нас были еще факультативы по французскому и латинскому языкам (о, я очень любила латинский язык, так же сильно, как биологию и Frau Dinges), а Жанин – учителя по французскому, но к сожалению он был женат.
Жанин. У нее такая тонкая шея, такое утонченное тело, такая светлая прозрачная кожа и светлые волосы, и большие серые глаза.
И все это как—то удивительно сочеталось друг с другом. Ist сказала однажды, что ей хотелось погладить Жанин по щеке, потому что ее кожа все время пахнет сладким, чем-то похожим на мускус, и она называла Жанин «нежный персик».
Я сказала тогда, что Жанин не похожа на француженку. Нет, не похожа, отозвалась Ist. Но и на русскую она не похожа, добавила я.
Ist согласилась, на русскую Жанин точно не была похожа.
– В ней есть что-то такое…
– Да, – сказала Ist, – слишком утонченное.
– Точно, – сказала я, – но она не из таких блондинок, которые выглядят дурочками. В ней есть что—то от англичанки…
– Не… – возразила Ist, – Ума Турман.
– Классно, Ума Турман, почему я не догадалась!
– Да, почему – она вторая Ума Турман, а я уродилась уродиной!
– Ты? Ты даже очень экзотичная уродилась. Оставь, это уже сказка про белого
