день вся Москва стала красной. Не от опавших осенних листьев, как это случалось в прошлые годы, а от знамен и лозунгов, главным из которых был: «Вся власть Советам!» Открылись магазины. Большевики не пропускавшие составы с продовольствием в город, в надежде вызвать голодный бунт, как это было в феврале, теперь открыли зеленый сигнал светофоров. Еще через пару дней возобновили работу банки. Пошли поезда с продукцией для заводов и фабрик. Рабочие потихоньку начали возвращаться к станкам.
Александр Федорович заглянул к другу Василию Князеву.
– Вот, Вася, должок принес за поставку продукции. Извини, банки закрыты были… Нам бы обсудить, когда следующая партия гвоздей будет?
– С Егором Кузьмичом обсуждай! Я, Саша, ему все свои заведения продал. Он на них еще до войны зубы точил. С убытком отдал. Все по цене одной фабрики ушло! А за деньги – спасибо! В дороге пригодятся. Уезжаем сегодня. Поезда ходят. Поедем в Гельсингфорс. Затем из Финляндии – в Швецию. Оттуда пароходом во Францию. Месяца через три дома будем…
– Что же это за дом такой на чужбине? – удивился Лебедев.
– А я разве не говорил? Опять же накануне войны купил дом в Ницце. Деньги положил в там банк «Лионский кредит». Еще есть капитал в паре английских банков. Просуществуем! А здесь никакого резона дела продолжать. Во всяком случае, пока большевики у власти.
– Большевики, вроде бы, народ накормили, заводы пустили, банки открыли…
– На дураков все это рассчитано, чтобы они рты разинули, да уши развесили. Чего хорошего ждать от германских шпионов? А если немцы верх в войне одержат – конец русскому купцу настанет. Все наше германским заменят. Ну а до этого большевики все разорят, страну по миру пустят! Так то, друг! Об одном прошу – за Леночкой присмотри! Она ехать с нами отказалась. В большевички записалась. Неделю где-то шлялась, говорит, Временное правительство свергала. Грязная пришла, кровью перепачканная. Три часа в ванной мылась-отмывалась…
Внезапно со второго этажа грянула гармошка и взревели хмельные голоса:
– По улицам ходила большая крокодила. Она, она зеленая была! Увидела китайца и хвать его за яйца. Она, она голодная была!
– Революционные матросики, – ответил на недоуменный взгляд Александра Федоровича Василий Петрович. – Я, как ты помнишь, сына Мишеньку в Морской кадетский корпус определил. Думал: выучиться Мишенька, получит офицерское звание. А там я стану именитым гражданином, дадут мне разрешение иметь свои пароходы. Вот и будет сынок у меня капитаном. Офицерское звание он получил, но тоже в большевики подался! Приехал с матросней революцию в Москве делать. Пьют со вчерашнего дня. Все спиртное в доме вылакали, до моего одеколона и дамских духов добрались.
– Матрёна! – донесся до слуха купцов голос Мишеньки. – «Елисеевский» окрыли?
– Открыли, Михаил Васильевич…
– Пошли,
