русских городах. На этих пасквильных листках у германцев были изуверские, дегенеративные морды. Из ранцев торчали куры, скатерти и прочая домашняя утварь (включая самовары), а штыки сочились кровью умерщвленных женщин и детей.
Будучи учителем народной средней школы (Volkshule), он неплохо изучил русский язык. Особенно, после заключения пакта Молотов-Риббентроп в 1939 году. (Жаль, что сему славному документу суждено было остаться лишь на бумаге.) Как эта старая женщина относится к нам, бывшим союзникам? Может быть он, Отто, сам нагнетает обстановку? К тому же, не исключено, что взрослые сыновья Russische Frau воюют против германцев. Может быть, они погибли в боях. Какая нелепая, трагическая участь! Свою непростительную ошибку Вильгельми тут же исправит…
– Это есть мой мальчик, – Отто расстегнул шинель, вынул из внутреннего кармана портмоне. Взору оторопевшей Russische Frau представилась фотокарточка: на клумбе с цветами сидел, вытаращив глазки, годовалый малыш в шортах. – Это мой сын, Карл Отто Вильгельми. Он похож на вашего сына, Mein Frau? – спохватившись, он представился, щелкнув каблуками сапог по бревенчатому полу. – Я есть капитан славный вермахт Отто Вильгельми. Из Майнц, что на Рейне. Как вас зовут, Mein Frau?
– Оставь ее, Отто! Эта баба тебя все равно не понимает, – раздался приглушенный смех. В пышущую морозом дверь со смехом ввалились танкисты в черных шинелях, отороченных серо-розовым кантом. В распахнувшуюся дощатую дверь снова дунуло морозом. У сельской церквушки, что высилась на белом холме, в сером далека, виднелась колонна фрицевских машин с задним гусеничным ходом. Их покрывал пятнистый и белый брезент. Солдаты в глубоких, с разведенными пластинами шлемах, с винтовками и пулеметами без треножников, шли длинной густой вереницей, обтекая застрявший мотоцикл с коляской. В нем сидел како-то важный чин в белой маскировочной куртке и каске. Ругался визгливым, бабьим голосом по-ихнему… (За окном хаты, покрытым ледяным узором, произошло движение. В клубах белесого пара показались квадратная башенка с белыми мальтийскими крестами. Из нее выглядывали два ствола в круглых дырчатых кожухах, что принадлежали Pz-I. Танк с антеннами от радиостанции, что был раскрашен неровными полосами негашеной известью, рявкнул непрогретым мотором и замер на месте. Обрушив часть заборчика гусеницами на двойных катках, остановился танк побольше, с торчащим из башенки коротким 35-мм орудием. Это был Pz-III, на котором приехал самый «веселый» фашист.) Что б тебя там, ирода фашистского заморозило, со злобой подумала Матрена Тимофеевна, внутренне крестясь…
Басистый голос принадлежал Panzer Hauptmann Дитеру. Он был в круглых кожаных наушниках поверх черного шлема-берета с кокардой в веночке. Это придавало ему (впрочем, как и другим «войнам фюрера») погребальный вид.
– Не трать время на эту старую бестию, дружище, – продолжил он, как ни в чем не бывало. – Was ist vatter-closet? O, ja! Я забыл, что эти варвары мочатся, как первобытные, прямо на морозе. Ты видел
