и неспешность. Русские чиновники общались с русскими же гражданами вежливо и даже приветливо. Это было совсем не похоже на общение русских чиновников с русскими же гражданами в России. Здесь хотелось открыть им в откровении душу, так живо они принимали участие в твоих проблемах!
И, действительно, достаточно быстро их вопрос решился, и она даже обменялась с участливым инспектором телефонами, на случай, если для неё что-то ещё понадобится сделать. Витторио снова был в восторге от неё. Он видел, что она вызывает симпатию буквально во всех, и грелся в лучах её успеха.
Они вышли на улицу, и жар сухого раскалённого воздуха пыхнул ей в лицо. Как нравился ей этот жар! Он тоже был частью её дома. При такой температуре воздуха не надо было покрываться одеждами, душить своё тело покровами, заключая его в темницу. Её тело, как и она сама, обожали свободу! Прочь условности! При такой жаре выполнять свои желания было совсем не трудно. Как раз сама жара диктовала необходимость освобождения от одежд. И это ей очень подходило!
Витторио взял её за руку, притянул к себе и поцеловал в ложбинку между ключицей и плечом. Пощекотал там языком.
– Как долго мы не были вместе. Я очень скучал. А ты?
Его взгляд сказал ей, что он не шутит – он скучал! А прошло-то всего два часа с момента их выхода из купе поезда Палермо-Рим. Что могла ответить ему она? Что он в ней всегда? Что он – часть её тела и души? Что он – ровно половина её?
Она встала на носочки, обхватила его голову руками, наклонила к себе и поцеловала в губы. Он ухватился за её губы как за последнюю надежду и поглощал, поглощал их, ненасытный. Рядом кто-то «крякнул»: пожилой мужчина стоял неподалёку, кажется, уже давно, и натужно смотрел на них. Они прыснули от смеха, взялись за руки и медленно побрели по тенистой улице, мимо старинных особняков с чугунными литыми воротами на цепях. Это был район богачей, как правило, врачей и юристов.
Витторио сказал:
– Если бы ты захотела быть юристом в Италии, ты была бы очень, очень богатой.
Она знала это. Она знала, что если бы захотела продолжить свою карьеру юриста в России, то тоже могла бы стать очень, очень богатой. Но она не захотела. И никогда уже не захочет. Она выбрала для себя другой путь во второй половине своей жизни. И этот путь привёл её сейчас в Рим. Куда приведёт он её ещё? Она не загадывала. Сейчас она была в Риме. Со своим Витторио. И этого было достаточно.
Пока достаточно…
4.
Арбузы продавали прямо на улице, на развес.
Огромные сочные розовые кусищи! Люди покупали эти кусищи с явным вожделением, и кто прямо у лотка, кто, набравшись терпения сделать пару шагов от лотка, погружали свои лица в сочную сахаристую мякоть. Сок стекал ручьями вниз на тротуар, и было видно, что именно обилие сока, стекавшего наземь, вдохновляло и возбуждало людей больше всего. Конечно, и лица во весь охват, и руки,
