резко сказав.
И Витторио начал разговор. Ох уж эти итальянцы!
Она уже знала, что ни о чем они могут говорить часами. Если итальянцы начинали разговор, и надо было только сказать «да», например, можно было не торопиться и приготовиться ждать окончания их разговора минут через двадцать. Не раньше. Пока они ни обсудят все последние события. Витторио считал такую манеру общения проявлением их итальянской семейственности. Она с ним не спорила. По этому поводу. Для других поводов время ещё не пришло.
Наконец, арбуз в виде двух кусков был куплен. Ей, конечно, не хватило терпения пройти два шага в сторону от лотка. О! О! О! И ещё много раз «О!» Такого арбуза она не ела даже в Волгограде! Ну, и потом такого размера куски ей никто никогда не отрезал!
Витторио не ел свой арбуз. Он смотрел на неё. Как ела она. Оторвавшись от сладости, она глянула на него, чтобы узнать, почему он не ест. Вопрос застрял у неё на уровне низа живота. Он попытался улыбнуться. Она почувствовала, что ноги стали слабыми, и ей уже не хотелось арбуза.
Он взял её липкую от арбузного сока руку, легонько сжал, потом поднёс к своим губам и поцеловал в ладонь:
– Пошли?
Она, молча, кивнула ему и покорно пошла рядом с ним. Рука в руке.
Арбуз остался недоеденным.
5.
Они занимались любовью.
Сколько раз они уже совершали это! И каждый новый очередной раз это длилось целыми вечностями.
На этот раз они даже не успели доесть пирог. Он посмотрел ей в глаза, и она сразу сдалась. Всё внутри вспыхнуло, загорелось огнём. Глядя ему в глаза, она обошла стол и, раздвинув ноги, села к нему на колени лицом к лицу. Он положил свои руки ей на тоненькую талию и приподнял её. И посадил. Она закрыла глаза и застонала. Они замерли. Было горячо и блаженно.
…Она открыла глаза, обняла его за шею и поцеловала в губы.
И растворилась в нём…
Они могли заниматься любовью часами. Да-да! Именно часами. Позы сменяли одна другую. Дрожание тел сменялось полной прострацией. Рот то наполнялся слюной, то пересыхал. Руки и ноги сплетались и расплетались. Судороги ходили по их телам, сменяясь приливами крови и набуханием членов. Когда он уставал, но расплетать тела не хотелось, они, сплетённые, переворачивались так, чтобы она была снизу. Он просил её вытянуть, соединив ноги, и вакханалия любви начинала продолжаться до бесконечности! Ритуал этой позы они соблюдали каждый раз, сколько бы времени до этого ни занимались любовью, потому что именно в эти минуты она превращалась в ту самую покорную девочку-подростка, а он становился её властелином, он владел ею так, как хотел и столько, сколько хотел.
Им обоим очень нравилась эта игра. Но только она понимала, почему эта игра так нравится ему. Он не знал, что они уже встречались. И что так уже было. А она знала. Она смогла побывать в их прошлой жизни.
