училась терпеть страдания. Она не училась быть счастливой.
Да и кто мог научить её искусству быть счастливой? Мама? Которая всю жизнь только страдала? Отец, который на её глазах страдал от матери, её холодности и презрения, и заставлял страдать мать? Они вечно были заняты скандалами и разделом сфер влияния, в том числе – и разделом сердца дочери. Они вечно сходились в схватке, иногда в рукопашную, доказывая друг другу, кто из них больше достоин уважения, кто из них двоих «правее».
Она выросла в «сумасшедшем доме». Среди душевно больных людей. Не удивительно, что и сама заразилась…
Так вот, мама настойчиво рекомендовала ей, что у них с Витторио всё равно ничего не получится. Как ничего не должно было получиться с первой любовью дочери и с её замужеством. Конечно, как всегда, мама оказалась права: после двадцати лет семейной жизни дочь оставила замечательного, по мнению мамы, мужа. И теперь подходила к старости совсем одна. Мама снова хотела ей счастья и рекомендовала быстрее найти себе хоть какого-то мужичка, иначе на старости лет… Ну, вы сами знаете насчёт стакана воды. Она снова не слушала маму, упиралась, не хотела «какого-нибудь».
И мама снова говорила: «Смотри, довыбераешься. Останешься одна».
А Витторио… Витторио – это не тот, кто сделает её дочь счастливой. Это, как раз, тот негодяй, который… и так далее.
Почему эти мысли полезли ей в голову именно теперь, когда всё уже было готово к заключению брака? Ведь всё хорошо… А хорошо ли? Как-то странно она ощущала себя последние несколько дней. Господи! Да что она прислушивается к себе? Вечно ей что-то покажется, и она не может от этого отвязаться. А что показалось?
…Витторио спал. Боже мой! Какой же он красивый! Одни ресницы чего стоят! Ей никогда не нравились женоподобные мужчины со слащавой красотой. Но Витторио был красив другой красотой – это был образец древнеримской красоты – строгой, изящной и какой-то мужской. То, что у этого взрослого молодого мужчины были абсолютно пушистые, длиннющие, загибающиеся ресницы её не только умиляло, но и по-настоящему возбуждало.
Так что же ей показалось? Какая-то недоговорённость появилась между ними. После его разговора со своим отцом. Она наблюдала, как они сидели друг против друга в саду. Витторио больше молчал. А отец, глядя ему пристально, и как-то приказывающе в глаза, медленно, как неразумному, что-то долго объяснял. Оба были какие-то беспристрастные, и поэтому трудно было понять, что происходит. Но она почувствовала беспокойство. Они говорили о ней.
Она не спросила Витторио ни о чем. А он ничего не сказал. Только временами она начала ощущать какой-то надрыв в его признаниях любви, нежности. Ей стало казаться, что он внутренне мечется. Иногда он так смотрел на неё, как будто страдая, прощался.
Или ей всё это казалось?
Тогда она ещё не прочитала в умной книге о том, что если вам что-то показалось, значит, так оно и есть. Тогда она ещё не умела доверять себе.
Она
