тотчас набрал еще один номер. Ему никто не ответил.
– Если до кого-то и дозвонишься, то все равно услышишь, что там мне приветы передают, – сказал Бильбао. – Ты, кажется, не понял главного, Аслан. Ты действительно уезжаешь. И тебе действительно придется заплатить деньги за билет.
Аслан, в отличие от сложившегося о кавказцах мнения, имел холодную голову. И вроде понял, как надо вести себя с гостями.
– Да черт с ним, с рынком, забирайте его себе. – Он вышел из комнаты уже одетым, прошел на кухню, жестом пригласил Бильбао и Сиротку следовать туда же. – Сейчас нас угостят осетром, сделают бутерброды к кофе… Аня, подай рюмки, все, что надо…
– Все, что надо, – это собрать твои вещи. – Бильбао даже не шелохнулся в кресле.
– Да что же это… – плаксиво начала женщина, но Бильбао ее перебил:
– Аня, а ты запомни на будущее. Для неработающей домохозяйки эта квартира обставлена вызывающе шикарно. Некоторые товарищи могут спросить, каким таким трудом это все нажито. И обязательно спросят, если ты когда-нибудь еще пустишь на квартиру этого типа. Вдруг он осмелится вернуться.
Женщина испуганно прислонилась спиной к стене, щеки ее стали серыми. Аслан все еще пробовал держать себя в руках.
– Вот что, ребята, я понимаю, что вы получили команду… Но мне надо переговорить с тем, кто у вас старший. Думаю, мы разрешим недоразумение.
– Я старший, – сказал Бильбао.
Аслан не поверил.
– Неужели так сложно выполнить мою просьбу? Я бы позвонил Дойнику, но, чувствую, он пешка. Во всяком случае, у него бы не хватило ума вот так отрезать меня от моих людей. – Аслан кивнул на сотовый телефон.
– А у меня хватило. – Бильбао наконец поднялся с кресла. – Все твои люди сейчас тоже пакуют чемоданы. Осень наступает, понимаешь?
– При чем тут осень? – обескураженно спросил Аслан.
– А то. Пора перелетным птицам возвращаться в родные гнезда.
– Это проявление национализма, молодой человек!
– Нет. Со своими я обхожусь гораздо жестче: я бью им морды. Спросите у Дойника, как это происходит.
Аслан недоверчиво, но все же более внимательно оглядел рослого парня. На вид немногим более двадцати. В такие годы рано быть рассудительным и зрелым. Гении, конечно, бывают, но…
– Ладно, – сказал он. – Если ты старший, с тобой и поговорим. Все правильно: директор рынка мой человек, выполняет все мои команды. Но будем считать, что это сегодня утром закончилось. Рынок я вам отдаю, без всяких условий. По рукам?
Бильбао рассмеялся:
– Аслан, ты никак не поймешь сути. Ты рынок не отдаешь – мы его забираем, улавливаешь разницу? Мы не хотим у тебя спрашивать на это разрешения. Мы вообще не хотим иметь с тобой дел.
– Почему? Можно безболезненно друг для друга поделить сферы влияния. Я уйду в дорожный сервис…
– Ты уйдешь на вокзал, сядешь в свое купе и не
