Мифы о русской демократии, грязи и «тюрьме народов». Владимир Мединский
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Мифы о русской демократии, грязи и «тюрьме народов» - Владимир Мединский страница 49
Ну а в первый период советской власти, как мы уже отмечали, изучающим историю студентам и рабфаковцам полагалось считать, что до социалистической революции 1917 года русские были по сути такими же колонизаторами, как британцы в Индии.
До конца 1930-х годов даже само слово «Русь» считалось в определенной мере… как бы помягче сказать… контрреволюционным[130]. «До революции преобладало плодотворное объединяющее представление о русских как единой русской нации, – пишет Владимир Лавров в книге “Ленин. Выбор России”. – Однако Ленин, его последователи из ненависти к единой великой России разделили единую нацию, переименовали великороссов в русских, запретили употреблять имя Великороссия и даже употребление имени Россия долго не приветствовалось». Уделять «слишком» много внимания русской истории, языку, культуре, вообще всему русскому было чем-то очень подозрительным. Русский народ ведь, «как известно», был народом-завоевателем и нещадно эксплуатировал другие завоеванные им народы.
В книгах, издававшихся в то время, обязательно подчеркивалось: «завоеванные» народы и народности были, как правило, «хорошие», а русские колонизаторы – «плохие». Даже местные национальные элиты, султаны, ханы, эмиры и их придворные, совершеннейшие тираны по отношению к подвластным им народам, превращались раннебольшевистскими историками и публицистами чуть ли не в народных мстителей и заступников.
В книге академика А. П. Окладникова, посвященной присоединению Бурятии к России[131], живописуются зверства русских «карателей и колонизаторов». У него буряты – однозначно хорошие, а завоевавшие их казаки – преступники и убийцы. То же самое в книгах того времени – о присоединении Грузии, Средней Азии или Северного Кавказа.
О завоевании Казанского ханства писали примерно в таком же стиле. Например, так расставляет нравственные оценки историк М. Худяков, в книге которого русские из войска царя Грозного изображены кровавыми мясниками, перед которыми бледнеют «отборные эсэсовцы». А противостоявшие им казанцы выглядят благородными борцами за независимость[132].
Но если до середины 1930-х годов «русский имперский колониализм» рассматривался в советской историографии как абсолютное зло, то затем он уже превращался в зло относительное. При Сталине полагалось отмечать и положительные стороны присоединения народов и стран к Российской империи (говорилось, разумеется, – «к России»).
В 80–90-е годы XX века, в эпоху «парада суверенитетов» и «распада советской империи» многие вернулись к позиции Худякова и Окладникова образца ранних 1930-х годов.
Татарские националисты до
130
Вот так, кстати, и произошло трагическое разделение единого русского народа на совершенно непонятных русских-«россиян», украинцев и белорусов, разделение единой великой страны на Россию, Украину, которая не Украина, а на самом деле Окраина, и Белоруссию.
131
132