переведя дух, чтобы не выдать шока, Роман опускает ложку, идёт в коридор и
снимает с антресолей коробку. Кажется, в основном не хватает фиксажа и проявителя, а вот
относительно фотобумаги голову будто клинит: сколько же пачек было всего?! Очевидно лишь то,
что чуть больше, чем сейчас. Разбросав по полу всё оставшееся, Роман лихорадочно ищет на них
еле различимую метку. Тайной пачки нет! Перебирает ещё раз. Метки нет ни на одной! О чёрт! Его
коллекция у тестя!
– Ты что это? – изумленно спрашивает из-за плеча Голубика. – Пожалел, что ли?
Роман охватывает внезапная злость: «пожалел!» Будет он это жалеть! Как она может так
думать!?
– Просто смотрю: то ли он взял, – сдержанно и деревянно отвечает он и вдруг находится. – У
меня тут просроченная бумага лежала, всё выбросить хотел. Из неё всё равно ничего не выйдет.
Вот её-то он и взял, а хорошую бумагу оставил. Надо отнести…
– Поужинай сначала, – предлагает Ирэн, кладя ладонь его на плечо.
– Да ладно уж, – стараясь сбросить напряжение голоса и чувствуя припечатывающее жжение её
руки, отвечает Роман, – схожу сначала.
– Так позвони ему, пусть он немного подождёт.
– Да ладно, чего там, – шаблонно продолжает он, раздражаясь сейчас от заботы жены,
стараясь выглядеть как можно добродушней, – тут быстрее сбегать, чем звонить. Я сейчас
вернусь.
101
Собрав всю бумагу одним движением, как меха гармошки, он выскакивает в прихожую. Ирэн
идёт на кухню за сумкой для пакетов, но, приковыляв со своим большим животом к двери, уже не
находит его там. Она не знает, что мужа уже нет даже в подъезде.
Бежать недалеко, но будь у подъезда такси, Роман помчался бы на нём, платя по червонцу за
каждую сокращённую минуту. Ох, как давно он так не бегал! Возможно, никогда. Наверное, и в
армии быстрей не получалось. Уже перед самой дверью Лесниковых (теперь их квартира на
четвёртом этаже) останавливается и с полминуты буквально давит, плющит дыхание. Всё должно
выглядеть спокойно и естественно, если, конечно, пакет ещё не вскрыт. А если вскрыт, то его
показное спокойствие будет смешным. Тогда, пожалуй, останется лишь одно – тихо и по-мужски
объясниться с тестем. Может быть, он и поймёт. Хотя, конечно, такого позора переживать ещё не
приходилось …
Дверь открывает приветливая Тамара Максимовна.
– Ой, Рома пришёл! – восклицает она. – Проходи, проходи. Давай сразу на кухню. Мы как раз с
Серёжкой сидим, чаи гоняем.
– А Иван Степанович где?
– А, – машет она рукой и, тут же указав на дверь в ванную, шепчет: – забаррикадировался.
Карточки делает. Теперь это надолго. Динамо…
Роману
