кулаки – не мог больше равнодушно наблюдать за происходящим. Точкой срыва послужило легкое касание Нила его плеча.
– Стоять! Именем моего отца, вэяра Даламора, лэра Клаунериса Хоулса, приказываю – стоять! Ты… тряпка, стоял как столб и сопли жевал, а как ударили мага, решил вмешаться?! – кричал Орениус, будто сам был вэяром, с яростью глядя прямо в бледнеющее лицо стражника. – Рот закрой и не оправдывайся! Попробуй только оправдываться начать – ни то что этом городе жить не будешь, а вообще не будешь! Андор, у тебя крыша поехала?! Какого дьявола ты к ней прикопался?! Иди в бордель, если зудит так! Ах да, о том же отцу твоему доложить могут – он-то с тебя три шкуры спустит! Клянусь тебе, узнаю о твоих выходках, не посмотрю, что мы друзья, поговорим по-другому. – Андор до белизны закусил губу и отвел взгляд. – Девчонку отпусти. Быстро отпустил! – топнул Орен.
Стражник высвободил девочку и попятился.
– Тебя как зовут?
– Лира, – неуверенно поднимаясь, перепугано ответила та.
– С Лиры… эм… с Лиры из Даламоры сняты все обвинения! – Орен крикнул нарочито громко, дабы все зеваки, обступившие их, но не решающиеся подходить ближе, чем на двадцать шагов, услышали. – А ты… еще раз увижу твое бездействие – сам попадешь на виселицу. Понял меня?!
– Да! Понял! Простите меня, милостливый лэр, простите! Не велите казнить! Я думал… нет! У меня две дочурки маленечких… Простите, я не знал! То бишь это… Простите, простите меня! – Упал на колени и раскланялся стражник; еще чуть-чуть и он принялся бы целовать Орену башмаки.
Он оправдывался…
Впрочем, Аэрон уже забыл о своей угрозе.
По домам мальчишки разошлись, не обронив ни слова.
Глава 2
…Избираю путь служения Господу одним-единственным предназначением жизни своей. Отрекаюсь от имени своего в пользу ордена, ибо у маски имени быть не может. Приношу в жертву я волю свою, ибо волей меча интересы Ил Ганта служат. Клянусь. Не убоюсь я теней потусторонних, соблазну греха не поддамся. Не дрогнет рука моя в час приговора исполнения. Не усомнюсь я в поступках своих, ибо поступки те Господь определяет. Клянусь. Отныне и навеки не существует у меня ни прошлого, ни будущего, а настоящее вручаю я в руки Капитула. Отныне и навеки: Господь – мой отец, Империя – моя мать, братья мои – каждый, кто вместо лица белую маску носит. Клянусь…
Часть клятвы магистра Белого ордена.
Безымянный
Мягкое мерцание шести масляных ламп на стене разливалось по тесной комнатушке; дневной свет заглядывал из дверных щелей. Против двери замер магистр в одних только брэ, с гордо выпрямленным станом и гладко выбритой, склоненной головой. Он мысленно дочитывал литание очищения разума перед боем. На улице царил летний зной, однако комната точно наполнялась прохладой невозмутимости, которая веяла от мужчины. Шум сражения доносился из-за двери, и уже очень
