не стыдишься, впрочем, как и другие. Людей убивают не транс-жиры, а унизительный уровень жизни. И в этом виноваты мы все.
– Каким боком я в этом виновата? Я не отбираю хле…
– Черт, Мария, деньги появляются не из волшебного дома денег! – Гектор опирается на колени и встает; он чувствует, что палочка «твоя очередь возмущаться» теперь у него, а Мария, поняв, что потеряла эту палочку, возвращается на диван. – Или как ты думаешь это происходит? Президент заходит в специальное помещение, где сидят люди в защитных костюмах, и говорит: «Мария хорошо работает, мне нужно еще двести тысяч рублей, напечатайте, пожалуйста», – Гектор смотрит на Марию. – Нет, черт возьми! – он начинает ходить по комнате, не придерживаясь конкретного маршрута. – Деньги всегда ограничены. И чтобы решить, сколько их напечатать в следующий раз, мы играем в покер. Если напечатаем больше, чем сможем потратить, то наша валюта обесценится, и мы останемся в жопе. Если напечатаем меньше, чем нужно, то в жопе не останемся, но придется снова брать в долг. Поэтому страны, как игроки за столом, смотрят на свои карты и пытаются просчитать чужие, чтобы решить, сколько напечатать денег, и не засрать партию. Ты должен напечатать так мало, как сможешь, но все же, чтобы хватило на мороженое, понимаешь?
– И в чем тут моя вина? И вообще. Как это связано с тем, что ты убиваешь людей, Гектор?
– Нет, нет, нет, подожди. Выслушай.
– Ну.
– Дефицит – это главное правило игры. И этот дефицит создаем мы сами, соображаешь? Люди выдумали экономику как арену, на которой можно убивать друг друга без томагавков и стрел, зато медленно и мучительно. Спросишь как? Очень просто. Если мы с тобой напечатали пятьдесят рублей, то тебе достанется три, а мне сорок семь. И если ты хочешь, чтобы тебе досталось больше, то придется отнять их у меня. Не сможешь? – Гектор подает голову вместе с густыми бровями. – Ну что ж, добро пожаловать в клуб. Ройся по мусоркам, а я поем запеченного лобстера. Живи в коробке из-под холодильника, а я буду жить в трехэтажном доме с видом на море. Сдохни от туберкулеза в пятнадцать, а я умру, когда устану считать возраст. Понимаешь теперь, что такое экономика? Не думай, что тебя это не касается. Все, что ты делаешь с деньгами, отражается на тех, кого мы используем в качестве удобрения для почвы под ногами, которую людям так нравится называть финансовой стабильностью. Если ты пользуешься валютой, значит тебя это устраивает.
– И что, по-твоему, я должна делать? – почти перебивает Мария.
– Что делать? Открыть глаза для начала. Посмотреть, как живут страны третьего мира, которые отказались быть участниками цивилизованного в кавычках мира. То, как убиваю я, в тысячу раз честнее того, как убивает общество, – он подходит к Марии, которая сначала смотрит на него снизу, а затем отворачивается. – Хотя бы ты, Мария, не веди себя как они. Я разжую, если это нужно. Скажу коротко и ясно. Экономика – вот настоящая выдумка. Нет никакого рационального распределения ресурсов.
