так и у нынешних власть предержащих.
Для оппозиции выдвижение в качестве объединяющих символов нации одиозных «героев» – националистов, сотрудничавших с нацистами во время оккупации страны, – политически проигрышный вариант. Но политическая нужда в подобных персонажах, призванных исполнять историческую роль великих предтеч, отцов-основателей современной «белорусской нации», всегда есть и, как правило, нужда острая. Коли нет своих, этнически безупречных героев и творцов «национальной» культуры, в таковые верстаются герои и творцы польские. Вот и Калиновский, извлеченный из исторического забытья в советское время, в наши дни был превращен, с помощью новейших средств вербализации и визуализации, в актуальный мифологический персонаж «национальной истории»42.
Викентий Константин Калиновский, пропагандист, один из руководителей польского восстания в Северо-Западном крае
Теперь понятно, почему идейно-символические и мобилизационные функции, которые у националистов украинских традиционно возлагаются на образ Бандеры и его патологических подручных, белорусские националисты возложили на этого провинциального деятеля польского восстания. Да и наследие, оставленное Викентием Калиновским, было, с их точки зрения, вполне подходящим – апология революционного террора, социальный и политический популизм, патологическая русофобия и ярко выраженные симпатии к унии.
Благо, и стараться в создании образа нужного им «героя» не было никакой надобности. Белорусская советская историография и пропаганда вкупе с творческой интеллигенцией давно справились с этой несложной задачей. О «пламенном революционере» Калиновском писали в советских исторических учебниках, монографиях и популярных книжках. Его именем названы улицы, ему поставлены памятники, созданы скульптуры и написаны картины, выдержанные в лучших традициях социалистического реализма. Одним словом, высокоидейный и художественно выполненный миф о первом белорусском «революционном демократе» был уже сотворен, оставалось только обновить его в соответствующем национальном духе и творчески использовать для достижения своих идейно-политических целей.
Исторические мифы в наше время широко используются в качестве инструмента как для мобилизации масс, так и для провоцирования социально-политических конфликтов. В нашем случае мобилизационный эффект подобной исторической мифологии достигается путем формирования негативной этнической солидарности, конструируемой на почве русофобии.
Однако последствия такой солидарности оказываются разрушительными для общества. Она создается искусственно, как целенаправленная реакция на образ внешнего и внутреннего «врага» в лице России, русских и этнических белорусов с русским самосознанием. История и нужна для того, чтобы «образ врага» выглядел устрашающе и убедительно. Борьба
Свои показания, данные Виленской особой следственной комиссии, этот польский революционер подписывал как Викентий Калиновский или Викентий-Константин Калиновский. См: Восстание в Литве и Белоруссии. 1863-1864 гг. – М., 1965. – С. 68-79. Белорусские националисты, формируя символический ряд своей «национальной истории», нарекли дворянина «польского происхождения» Викентия-Константина простонародным «Кастусем», не только превратив его в ряженого белоруса, но и щедро наделив при этом свойствами мифологического персонажа. Возникший в результате мифотворчества революционно-демократический «Кастусь» понадобился коммунистическому руководству БССР для идейного обоснования начавшейся в 20-е годы XX в. политики белорусизации.
Создаваемая по идейным указаниям Компартии БССР профессиональная и «школьная» история «титульной нации» нуждалась в героической мифологии о народной борьбе с деспотическим российским самодержавием. Следовательно, остро понадобился героический персонаж, которого можно было бы преподнести в качестве выдающегося народного вождя, боровшегося за свободу угнетенных Россией белорусов. С этого времени и начинается история антироссийских мифов о «Кастусе Калиновском» и его «восстании», ставших одной из ведущих идейных опор белорусского национализма: советского, антисоветского и постсоветского.
